Вторая невеста

– Жарко здесь, а кондиционер купить не можем! Это сын Ростик, Ростислав, поздний ребенок, что называется… Уже и не ожидали. Сообщил, что Сэнди родила пятерых! Сэнди – хомячиха, он думал, будет трое, и уже придумал имена! Как он различает, где мальчик, а где девочка, – ума не приложу.

«Гинекологом будет!» – ядовитое замечание вертелось на языке капитана, но он промолчал.

– А что вы с ними собираетесь делать? – спросил Федор с любопытством.

– Ну, не знаю… это у нас впервые, сынишка раздаст в детском садике, может, я сюда принесу, в детское отделение. Тут у нас есть рыбки, канарейка и два попугайчика, а теперь будут еще и хомячки. Хотите одного?

– У меня есть кот! – вырвалось у Федора.

Капитан хмыкнул.

– Кот – это серьезно, – сказал доктор Захарченко. – Ростик хочет собачку, но пока мы остановились на хомячках. Думаю, придется и собаку взять… со временем. Он хочет золотистого ретривера, у знакомых есть. Вы не поверите, какое это разумное создание! Для меня всегда было загадкой – почему они так нам преданы? Я недавно видел фильм, американский детектив, там был эпизод про садиста, который тушил сигареты о собаку, а она выла от боли и лизала ему руки… он ее привязал в гараже. Почему не сработал защитный механизм, инстинкт самосохранения? Почему она не бросилась на хозяина? В чем причина? В забитости со щенячьего возраста, покорности, верности хозяину? Не знаю. А человек… Я бы мог вам тут навешать научных терминов, да вот беда – все это далеко от истины, взгляды известных психиатров часто диаметрально противоположны…

– Стокгольмский синдром? – спросил Федор.

Доктор Захарченко развел руками.

– А собаки сходят с ума? – спросил вдруг капитан.

– У них тоже бывают неврозы, я думаю. Психика любого существа с зачатками интеллекта может дать сбой в определенных условиях. Чем существо примитивнее, тем оно неуязвимее. Странно, правда? Человеческий мозг – совершенство, а выжить легче какой-нибудь амебе! Мы так мало знаем, и я не уверен, что когда-нибудь узнаем… все. Многие известные ученые под конец жизни пришли к Богу. Есть вещи, которые иначе как существованием Бога нельзя объяснить.

– Вы верующий? – спросил Федор.

– Боюсь, что нет. – Доктор виновато развел руками. – Я еще не так известен… – Он помолчал немного, потом сказал: – А этот мальчик, Максим… я помню, как он дежурил у окна в коридоре, ждал сестру и дядю, здоровый такой молодой мужчина, может, не дядя, но явно родственник – было видно, что они любят друг друга. Как только он видел машину – у дяди была большая такая машина, вроде «Доджа», у сестры «Мерседес», по тем временам шикарная миллионерская машина, по-моему, единственная в городе, – сразу мчался вниз встречать. У нас тогда был сад, теперь уже нет, город продал его какому-то денежному мешку, земля сейчас на вес золота… – Он вздохнул. – А потом они с сестрой сидели в саду, обнявшись, она что-то рассказывала ему, поглаживая по спине. А все-таки что случилось? – в который уже раз спросил доктор Захарченко.

– Мы не знаем, – ответил Федор. – Пока…

– Отрабатываете версию?

– Именно.

– А в чем вы его подозреваете?

– Трудно сказать… произошло убийство, убит друг, возможно, любовник Максима, а он сам скрылся. Кроме того, он носит женское платье, и теперь он не Максим, а Стелла. Мы хотим поговорить с ним.

– Поразительно интересно! – Глаза у доктора загорелись. – Я бы тоже с удовольствием побеседовал с ним. Поразительно! Кто бы мог подумать, через столько лет… закон парных случаев!

– Или бумеранг, – заметил Федор.

– Или бумеранг, – не стал спорить доктор. – На круги своя.

Они сердечно распрощались на крыльце. Доктор Захарченко пригласил заходить безо всяких и напомнил, что есть «свободные» хомячки – так что, «если надумаете, то милости просим! Уступим по знакомству, так и быть…».