Вторая невеста

…Дом догорал. В воздухе вороньем кружили хлопья черного пепла. Запах горящего дерева смешивался с вонью лилии вуду в отвратительный коктейль.

«Вот и все, – подумал Федор. – Вот и все…»

Идрия и Максим, черные от сажи, стояли, касаясь друг друга плечами, и смотрели на догорающий дом. Собаки, Дашка и Машка, изваяниями застыли тут же. Федор подошел, стал рядом.

– Феодор! – Идрия взяла его за руку, заглянула в лицо.

– Я вас помню, – Максим сверкнул зубами. – Приходите в «Сову», у меня завтра концерт. Придете?

– Приду. У вас замечательный голос, Максим. Мне очень жаль, что Кристина… Я его хорошо знал.

– Я знаю, он рассказывал, как вы его спасли. Я его предупреждал, чтобы не лез к Миле, но он… он всегда считал меня своей вещью! – последние слова Максим выкрикнул. – Сережа, Мила… понимаете, Федор, я всегда был их вещью! А сейчас я своя вещь! – Он расхохотался.

Федор окинул их взглядом – радостного Максима и улыбающуюся Идрию, чье плечо касалось плеча парня, и подумал – хорошо бы…

– Я жив! Я выжил, и теперь я буду петь!

– Максим, Сергей уехал.

– Я знаю!

– Он рассказал мне…

– Я знаю, Федор! Мила… умерла?

– Мне очень жаль, Максим.

– Мне тоже. – Он заговорил вдруг горячечно: – Я ее любил, она убила мою маму, а Сережа сказал – надо ее спасать, вас теперь только двое. Я все помню! Теперь никого нет, и проклятый дом сгорел. Мила боялась меня, она увезла меня в Италию и заперла в психушку. Меня там мучили! Честное слово, я бы никому ничего не сказал. Но она все равно боялась.

– Понятно. – Федор помолчал. Потом протянул ему руку: – До свидания, Максим! До свидания, Идрия.

Она, широко улыбаясь, кивнула. Федор впервые увидел, как боснийка улыбается.

– Завтра, Федор! – напомнил Максим. – Завтра в «Сове»!

…Он пошел по поляне к джипу, где ждала его Полина. Над криками и грохотом пожара, суетой, гарью и пеплом вдруг взлетел сильный, чуть дрожащий голос Максима, дивы Стеллы, как символ жизни, хотя пела она о смерти:

Я больше не заплачу,

Все выплакала слезы…

Глава 29 Снова триумвират

Моя ты или нет? Не знаю… не пойму…

Но ты со мной всегда, сама того не зная.

...

И. Северянин.Примитивный романс

Прошло три месяца. Учебный год в разгаре, и Федор Алексеев страшно занят. Рука его почти зажила, остался лишь длинный мужественный шрам.

Савелий Зотов тоже занят – издательство приобрело бывший «Дом книги» – ныне «Книжный червь», – вчистую разорившийся, и теперь правление решало, что с ним делать.

Капитан Астахов разрывался на службе.

Они сбежались, как в старые добрые времена, в своей штаб-квартире – баре «Тутси». Первым пришел Савелий, который был инициатором встречи. Потом Федор. И последним – капитан, озабоченный и, как всегда, опоздавший.

Трагическая история художницы Майи Корфу наделала много шуму в городе, подробности ее не сходили со страниц городских газет добрый месяц, пока их не вытеснили новые события. Много было домыслов, слухов, нелепиц и откровенного вранья. Липовые знакомые и друзья художницы раздавали интервью и, закатывая глаза, врали о предчувствии ее трагической гибели, близости и дружбе с ней, о тщательно оберегаемых семейных тайнах. И сегодня еще нет-нет да и разразится чье-нибудь борзое перо новыми откровениями и шокирующими подробностями из «самого достоверного источника».

Предприимчивая Марина Башкирцева, директор исторического музея, договорилась с Максимом Туром о безвозмездной передаче наследия Майи Корфу музею, и теперь туда началось паломничество.