Вторая поправка. Культ оружия в США

В связи с упадком Советского Союза, долгой политикой «разрядки» и «мирного сосуществования», постепенной деградацией компартий в Европе, изменением самой классовой структуры западных обществ, деиндустриализацией Запада и поражением попыток построения социализма в отсталых странах, — оказывается, что мобилизация масс со стороны правящего класса более не требуется (по крайней мере в прежних объемах).

Важным отличием нового исторического этапа стала яркая деполитизация масс.

Если в эпоху «Массового общества» общественные лидеры и правящие классы, элиты и контр-элиты вынуждены были для своего политического успеха постоянно привлекать к политической борьбе на своей стороне огромные массы людей, — то теперь этого отныне не требовалось. Если раньше в ответ на мобилизацию трудящихся со стороны Коминтерна правящие классы отвечали мобилизацией со стороны фашистских партий, — теперь такие мобилизации больше не были нужны ни одной из мейнстримных политических сил (а у маргинальных партий возможности для этого и не было).

Если Рузвельту и Сталину требовалось вовлекать в политическую деятельность миллионы граждан только для того, чтобы спасти свою власть и удержать от распала собственные страны, — то Рейгану и Брежневу, наоборот, нужно было как можно сильнее ограничить участие масс в политике, максимально деполитизировать общество.

Массы стали мешать. Их необходимо было утихомирить.

Тем не менее, в связи с повышением образовательного уровня масс, вернуться к старой системе их полного неучастия в политике феодальной эпохи, было уже невозможно. Также хотя необходимость массовых мобилизаций упала, — она всё же не исчезла полностью. Иными словами, правящим классам и лидерам мнений по-прежнему периодически необходимо было призывать общественность к действию в свою пользу, но уже значительно реже и на более короткие сроки.

Отныне массы требовалось мобилизовывать в рамках конкретных кампаний (избирательных, пропагандистских, политтехнологических или военных). Большая их часть была весьма кратковременна. После таких кампаний массы опять становились ненужными, а их участие в политике — избыточным. Необходимо было получить возможность быстро, в сжатые сроки призывать на помощь себе пусть ограниченную по численности, но идейно заряжённую публику, — после чего так же резко, практически по щелчку, эту публику демобилизовывать и возвращать в пассивное состояние.

Во многом именно такое положение стало возможным благодаря распространению неолиберальной политики, которая вся строчилась на превращении населения в деполитизированных, атомизированных и аномичных обывателей, никак не выходящих за рамки своего повседневного существования. Лишь изредка требовалось посредством пропаганды быстро собирать их в агрессивную толпу для участия в политических кампаниях в пользу тех или иных отрядов правящего класса.

В связи с этим власти и доминирующие политические силы постепенно отказываются от традиционной идеологии, основанной на тех или иных догматах религиозного, философского или квазинаучного свойства. На место раз и навсегда утверждённых принципов идеологий XIX века приходит нечто иное.

«Железные законы бытия» XIX века не подходили для быстрой мобилизации и не способствовали столь же быстрому роспуску мобилизованных масс. Новые законы идеологии должны стать мягкими, как губка.

Отныне пропаганда работала не с цельными концепциями христианской демократии, христианского социализма, фашизма, национализма, консерватизма. Отныне она работала со «смыслами» — то есть эфемерными, фрагментарными концепциями, сиюминутными и локальными.

От обывателя отныне не требуется последовательно придерживаться «генеральной линии партии» (поскольку ни партии, ни генеральной линии нет). Не требуется от него и строить свою жизнь в соответствии с определённой идеологией (это сделало бы его крайне негибким и потому неподходящим для манипуляций).

Отныне определенные элитные группы лишь время от времени вбрасывали в общество определённые идеи — «мемы» в изначальном понимании этого слова. От населения требовалось лишь вовремя подхватывать их и транслировать, иногда осуществлять некие действия (символические или реальные).

Так, прекрасным примером такого рода манипуляции стали «Оранжевая революция» 2004 года и «Майдан Незалежности» 2013–2014 годов на Украине.

В обоих случаях политические события начались как бы искусственно, были в известной степени спровоцированы активным действием СМИ и лидеров мнений. Через популярных блогеров, через журналы и интернет-сайты в общество вбрасывались мемы: «Украина — это Европа»; «Европейский путь»; «Возвращение в общую семью европейских народов»; «Европейские ценности»; «Независимость»; «Борьба с тоталитарным прошлым».

Все эти идеологемы не составляли никакого единства: они не объясняли ни что такое «европейский путь», ни какова суть «европейских ценностей».