Вторая попытка

– Конечно, есть такие люди, которые отрицают всякую возможность предвидения, но такое отрицание обнаруживает лишь насколько они невежественны в этой области, – спокойно отбрил своих оппонентов выступающий. – Что касается конкретного замечания, прозвучавшего с мест, то отвечу на него так: человек может не осознавать зазора между своими скептически-материалистическими предпочтениями и сенситивными способностями в том случае, если у него не развито астральное сознание. Кстати, как у него насчет медитации? Имеет ли наш Пациент привычку медитировать ежедневно в определенное время суток?

– Да нет, что вы! Даже в туалете и в ванной за ним ничего такого не было замечено. И это тоже говорит не в пользу его возраста. Кто же из нас в 15 лет не… как вы сказали?.. ну словом, не рукоблудствовал (или правильнее сказать: не рукоблудил?) в этих помещениях? – вступился за Пациента генерал Астаров, который считал, что негоже поддакивать своему эксперту только потому, что он твой: рискуешь добиться ложного результата вместо объективного.

Следует воздать должное не только генералу Анветангяну – в конце концов чекистов учат сохранять при любых обстоятельствах удавью невозмутимость – и не только экспертам, над чьей реакцией тяготел инстинктивный страх советского человека угодить под пресс спецслужб, но главным образом майору Брамфатурову – никакого страха перед КГБ не испытывавшему и тем не менее ни звука лошадиного ржания, к которому так располагала эта защитительная речь, не издавшему.

Эксперт-паранормал лишь на несколько мгновений онемел, но тут же взял себя в руки и продолжил, как ни чем не бывало объяснять, что такое медитация, – словно изначально собирался вести речь именно об этом.

Медитация – это умственное действие, направленное на приведение психики человека в состояние углубленной сосредоточенности. В психологическом аспекте устранение крайних эмоциональных проявлений и значительное понижение реактивности. Соматическое состояние медитирующего характеризуется…

Ну и так далее. Ничего интересного. По крайней мере, генерал Астаров выслушал этот ликбез с куда более рассеянным видом, чем те, кто в нем не нуждались.

Покончив с медитацией, паранормал устремился дальше – в дебри оккультных явлений ясновидения, щедро снабжая их примерами из практики повседневной жизни неизвестных никому из присутствующих людей.

– Да не было у него никаких видений. Он высказал свое пророчество публично, как аргумент в споре, – вновь перебил выступающего генерал Анветангян.

– Вы имеете в виду пророчество насчет Солженицына? – уточнил эксперт.

– Да и второе тоже…

– О чем было второе? – то ли действительно не помнил, то ли наме-ренно забыл паранормал.

– О том, что после своего визита в Армению Косыгин переведет нашу республику из второй в третью группу продовольственного снабжения. Слишком уж мы перестарались, демонстрируя высокому гостю, как хорошо мы живем: столько-то сортов колбасы в магазинах, мяса в мясных отделах и рыбы в рыбных. Между тем в средней полосе России ощущается острая нехватка самого необходимого, кроме черного хлеба и ржавой селедки, – просветил эксперта генерал. – Я привел его слова почти дословно… Как видите, случай совершенно непохожий на те, которые вы нам приводили. Объект не пророчествовал в трансе, а обмолвился о будущем так, словно прочитал о нем в газетах.

– Это ни о чем не говорит. Он мог иметь видение прежде. Например, видеть газеты будущего, пусть даже и не столь отдаленного, – возразил эксперт по паранормальным явлениям.

– Эти газеты уже есть, но в них нет ни слова о заседании Политбюро по вопросу о высылке Солженицына, тем более – не приведены мнения отдельных членов Политбюро по этому вопросу, – вступил в дискуссию генерал Астаров. – Я уж не говорю о решении Совмина понизить Армению в продовольственном снабжении… Можно ли его слова считать выдумкой, отсебятиной юнца, пытающегося любыми способами произвести впечатление на окружающих?

– Либо это, – согласился эксперт, – либо следует предположить, что он заглянул не в ближайшее будущее, а в весьма отдаленное, в котором архивы Политбюро будут рассекречены…

– Ну, это уже совсем какой-то Герберт Уэллс получается, – изрек непререкаемым тоном генерал Астаров. – Вряд ли их и через 200 лет рассекретят… Я вот думаю, а что если ему удалось заглянуть не в будущее, а прямо в архивы? Или даже побывать каким-то образом на заседании Политбюро?

– То есть вы намекаете на то, что это имело место быть ясновидение не временно́е, а пространственное намеренное? – осведомился паранормал. – Между прочим, я уже высказывал подобное предположение во время нашего непосредственного наблюдения за Пациентом. Вот, товарищ майор не даст соврать…

Майор Брамфатуров, не вставая с кресла, веским кивком подтвердил: не врет.

– Честно говоря, я не знаю, что я имею в виду, – признался Генрих Альбертович, – но знаю, что заседание Политбюро состоялось накануне ареста Солженицына, а не за две недели, когда он о нем столь непринужденно заявил.