Вторая Пуническая война

Рассказы о пресловутой кротости и доброте Марцелла сильно преувеличены. Эта самая «доброта» не помешала ему перебить гарнизон Казилина, сровнять с землей Мегары, устроить погром в Сиракузах и одобрить действия Луция Пинария, залившего кровью Энну. Марцелл был очень жесток, информация об этом присутствует у Аппиана. На Сицилии Марка Клавдия ненавидели и считали лжецом: «Ненавистному для всех Марцеллу не верили без клятв» (App. V, V). Данное свидетельство идет вразрез с утверждением Плутарха, что «Марцелл в Сицилии, по-видимому, впервые позволил грекам составить более верное суждение о римской справедливости» (Marcell, 20). Что такое римская «справедливость», сицилийские греки убедились на собственном печальном опыте. Факты – упрямая вещь, и дела римского полководца говорят сами за себя. Но это одна сторона медали.

Марк Тулий Цицерон, очень хорошо знакомый с историей римского завоевания Сицилии, высказал свою точку зрения на действия Марка Клавдия во время взятия Сиракуз: «Возвращусь теперь к деяниям Марцелла, дабы не казалось, что я без оснований упомянул обо всем этом. Взяв приступом столь великолепный город, он решил, что если вся эта красота будет разрушена и уничтожена, то это римскому народу чести и славы не принесет, тем более что красота эта ничем не угрожала. Поэтому он пощадил все здания, как общественные, так и частные, храмы и жилые дома, словно пришел с войском для их защиты, а не для завоевания. А украшения города? Тут он руководствовался и правами победителя, и требованиями человечности; по его мнению, по праву победителя ему следовало отправить в Рим многие предметы, которые могли украсить Рим; но как человек он не хотел подвергать полному разграблению город, тем более такой, который он сам пожелал сохранить. При распределении украшений города победа Марцелла дала римскому народу столько же, сколько его человечность сохранила для жителей Сиракуз. То, что привезено в Рим, мы можем видеть в храме Чести и Доблести и кое-где в других местах. Ни у себя в доме, ни в садах своих, ни в загородной усадьбе он не поставил ничего. Он полагал, если он не привезет в свой дом украшений, принадлежащих городу, то сам его дом будет служить украшением городу Риму. В Сиракузах, напротив, он оставил очень много и притом редкостных памятников искусства; из богов же он не оскорбил ни одного и не прикоснулся ни к одному священному изображению» (in C. Verrem. II, IV, LIV). Далее оратор перечисляет некоторые из священных предметов, которые полководец приказал оставить в храмах.

Бездумно отвергать информацию Цицерона нет никаких оснований. Вне всякого сомнения, о некоторых вещах оратор предпочел умолчать, но с позиций человека своего времени обрисовал ситуацию довольно объективно. Я полностью с ним согласен, что Марцелл не набивал свой дом захваченными сокровищами и драгоценными трофеями, полководец был человеком старой закалки, и у него были другие приоритеты.