Вторая Пуническая война

Дело в том, что Бантий был лучшим воином Нолы, человеком невероятной храбрости и доблести. В битве при Каннах он сражался в рядах конницы союзников, был ранен и в бессознательном состоянии взят пунийцами в плен. Но здесь судьба неожиданно улыбнулась ему, поскольку Ганнибал приказал врачам вылечить Луция, а когда италик выздоровел, полководец переговорил с ним, наградил подарками и отпустил домой. Бантий, человек прямой и честный, решил за добро отплатить добром и в качестве благодарности сдать Ганнибалу Нолу. Молодой воин пользовался в городе большой популярностью и вскоре собрал вокруг себя немало сторонников. Мятеж в Ноле мог вспыхнуть в любой момент, а это представляло смертельную опасность для римлян, поскольку карфагенская армия находилась рядом. Устранить Бантия физически возможным не представлялось. Во-первых, Луций и его товарищи были опытными бойцами и не отдали бы свои жизни дешево, а во-вторых, заговорщики могли призвать сограждан к оружию, и тогда мятеж стал бы всеобщим. Но даже если бы Бантия удалось убить, это могло вызвать в Ноле такую бурю народного возмущения, что ни о какой обороне города от пунийцев речь бы уже не шла. Стоило начаться битве, и римляне получали удар в спину со всеми вытекающими последствиями. Марцеллу было над чем подумать.

Претор принял неожиданное решение. К Бантию явился посыльный от римского командующего и в вежливой форме сообщил, что Марк Клавдий Марцелл приглашает к себе храброго воина Луция. Бантий заподозрил подвох, но проигнорировать приглашение не мог, поскольку в этом случае обнаруживал все свои планы. Отдав сообщникам все необходимые распоряжения, ноланец отправился к Марцеллу. Марк Клавдий принял гостя очень радушно. Командующий был один, посторонние при разговоре не присутствовали, поскольку слуг и телохранителей претор предусмотрительно удалил из палатки. Беседа была доверительной, Марцелл разговаривал с Бантием не как римский военачальник с рядовым воином союзников, а как с равным. Как солдат с солдатом.

Луций знал, кто такой Марк Клавдий. Он слышал о том, что этот человек никогда не прятался за спинами подчиненных, лично водил своих людей в атаку и в честном единоборстве сразил галльского вождя. Уже одно это внушало Бантию глубокое уважение к претору. Луций был первым воином в Ноле, а римский военачальник также был известен как непревзойденный боец, мастерски владеющий всеми видами оружия. Несмотря на годы, Марк Клавдий был силен и крепок телом. Понравилось Бантию и то, что Марцелл разговаривал с ним наедине, тем самым показывая собеседнику, что, с одной стороны, он ему полностью доверяет, а с другой стороны – совершенно не боится.

Слова, с которыми римлянин обратился к ноланцу, были простыми и доходчивыми. Марцелл прямо заявил, что до недавнего времени ничего не знал о подвигах Бантия на поле боя, поскольку ни один житель Нолы ему об этом ничего не рассказал. Может быть, из зависти к Луцию, а может, по какой другой причине. «Но в римском войске доблесть не может остаться незамеченной» (Liv. XXIII. 15), сказал Марцелл, после чего добавил, что как только ему стало известно о Бантии, то он сразу же вызвал его к себе. Многие воины знают о храбрости Луция, а теперь знает и сам командующий. Марк Клавдий открыто предложил Бантию перейти к нему на службу: «В добрый час, у меня ты будешь в чести и не будешь обойден наградами; общаясь со мной, ты увидишь, как это общение тебе полезно и выгодно» (Liv. XXIII. 15). После чего объявил, что дарит ноланцу коня и 500 денариев. А затем по-дружески добавил, что прикажет ликторам пускать к нему Бантия в любое время суток, когда бы тот не пришел. Молодой человек был совершенно очарован Марцеллом и ушел от него преисполненный желания честно служить этому достойному воину. Ни о каком заговоре в пользу карфагенян речи уже не было. Плутарх излагает данный эпизод в биографии Марка Клавдия несколько иначе (Marcell. 10), но я считаю, что рассказ Ливия более логичен.

В деле Бантия Марк Клавдий предстает перед нами человеком, который очень хорошо разбирается в людях. Марцелл прекрасно понял натуру Луция и, исходя из этого, построил свой разговор с ноланцем. Претор понимал, что таких людей не подкупишь и не запугаешь, поэтому и говорил с ним прямо и открыто. Сам воин, Марцелл умел и в других ценить воинскую доблесть. По большому счёту, Марку Клавдию даже притворяться было не надо, и он говорил то, что думал на самом деле. Бантий это понял и оценил. Хотя не исключено, что если бы на месте Марцелла был другой римский военачальник, то Луций его даже слушать не стал. А так два очень похожих по складу характера человека нашли общий язык и сумели договориться к обоюдному удовольствию.