Вторая рота

– Молодец! Рубишь фишку! – Круглое лицо Сухачѐва засветилось

сытой улыбкой. – Только много не бери, понял? Кулинария – это

чувство меры! Все цифры в этой книге проверены поколениями.

Сваришь больше – солдат разбалуешь, а меньше – залетишь. Главное –

баланс соблюдать…

– А что останется – на склад сдавать обратно? – спросил

Вакутагин.

– Ты чего, охренел? – Сухачѐва передѐрнуло. – Не врубаешься,

что ли, о чѐм я тебе здесь толкую?! Смотри, – повар водрузил на стол

ведро картошки, – это – ведро картошки. По курсу равняется трѐм банкам

тушѐнки. Хочешь – картошку ешь, хочешь – у завсклада меняй на

тушѐнку. Кстати, у Данилыча на складе не только тушѐнка имеется…

– Я столько тушѐнки не съем, – сказал Вакутагин.

Сухачѐв посмотрел на него как на дебила, а потом сорвал с себя

поварской колпак и махнул рукой.

– Слушай, а это точно, что тебя сюда назначили? – спросил он.

– Точно.

– М-да… – только и сказал Сухачѐв, но потом успокоился. В конце

концов, это уже не его забота, через три часа его здесь уже не будет.

Дембель неизбежен…

Перед отъездом за молодым пополнением капитан Зубов

построил свою поредевшую роту и назначил старшим в своѐ и

прапорщика отсутствие рядового Гунько – одного из перспективных

кандидатов на сержантские «сопли».

Потом Зубов и Шматко загрузились в автобус, который подогнал

к казарме Медведев. Именно его капитан выбрал в качестве водилы:

боец был исполнительным, умным, сообразительным и совершенно

не тормозил, что большая редкость в последнее время.

5

Зубов и Шматко развалились на сиденьях и, приказав Медведеву

везти их как самый ценный груз, стали хвастаться друг перед другом

запасами, которыми снабдили их в дорогу заботливые боевые подруги.

– У меня котлеты! – заявил Зубов.

– Оливье! – парировал прапорщик.

– Серьѐзная заявка, – ухмыльнулся капитан и снова полез в свою

сумку. – Яйца! Вкрутую!

– А такой козырь? – Шматок достал банку консервов. – Шпроты…

– Предлагаю ничью, – примирительно сказал Зубов, и в этот

момент автобус резко затормозил, с силой бросив пассажиров на

спинки сидений.

– Твою так, Медведев, – зарычал прапор, – полегче, не дрова

везѐшь!

– Чѐ стали? – недовольно спросил Зубов.

– Развилка тут, товарищ капитан, – ответил Медведев. – Куда

теперь ехать?

– В карту посмотри, лапоть, – продолжал рычать Шматко.

– Так я, это, забыл, – вздохнул Медведев.

– А башку ты не забыл? Разворачивайся, пока не далеко отъехали!

– Отставить разворачиваться! – скомандовал Зубов. – Я знаю эту

дорогу как свои пять пальцев… Здесь налево сворачивай…

Двигатель автобуса снова затарахтел.

– Николай Николаевич, так ведь ночь ехать, – сказал прапор.

– Ничего, – ответил Зубов. – Я, как Штирлиц, могу пять минут

спать – потом час бодрствовать… Дочка выдрессировала. Скоро сам

узнаешь…

Автобус бодро пылил навстречу заходящему солнцу среди

бескрайних полей.

6

Рядовой Соколов, понурив голову, сидел в курилке и жевал

травинку. Было заметно, что настроение у бойца – хуже некуда. Это

заметил Кабанов, который присел рядом с товарищем и, весело

прищурившись, спросил:

– Чѐ, Сокол, траву куришь? – Он протянул товарищу пачку

сигарет. – На, нормальные попробуй…

Но Соколов не курил и начинать курить не собирался.

– Чего смурной такой? – спросил Кабан. – Гунько настроение

подпортил? Мне тоже… Командир хренов… Год вместе шуршали, а тут

на тебе – раскомандовался он…

– Да при чѐм здесь Гунько? – наконец заговорил Соколов.

– А чего тогда? – удивился Кабанов. – По старикам грустишь?

– Да Варька, – тихо ответил Соколов, – две недели уже не пишет…

– Фигня какая, – усмехнулся Кабанов и потрепал товарища по

плечу. – Большинство баб только две недели и пишет. Ничего.

Переживѐшь…

Сокол так посмотрел на него, что Кабан сразу осѐкся.

– А, извини, брателло, – извиняющимся тоном заговорил

Кабанов, – про вашу любовь в части легенды ходят… Я, Сокол, так

думаю: если не пишет, значит, не может, ну палец там поранила или

руку сломала…

– Спасибо, утешил, – ответил Соколов, морщась от табачного

дыма.

В этот момент в курилке появился Вакутагин, на узкоглазом

круглом лице которого цвела хитрая улыбка.

– Ну чѐ, Сокол, танцевать будем? Или как? – спросил он, потрясая

перед носом товарища почтовым конвертом.

– Давай сюда, – сказал Сокол и протянул руку. Ему сейчас было

не до приколов, и Вакутагин понял это.

7

Рядовой Соколов погрузился в чтение письма, а Кабанов и

Вакутагин отправились по своим делам: первого ждала тумбочка

дневального, а второго – кухня.

Осатанев от дорожного безделья, старший прапорщик Шматко и

капитан Зубов решили перекинуться в «дурака». Зубову явно не катила

масть, и он уже несколько раз схлопотал от прапорщика карточные

погоны поверх своих родных – капитанских.

– Да вы не расстраивайтесь, товарищ капитан, – издевался

Шматко, в очередной раз водружая на ротного картонные погоны. – В