Вторая жизнь

Ну да, все верно. Его совершенно не волнует, хочу ли я что-то менять в своей привычной жизни. Такие, как он, не знают слова «стоп», они прут до финиша, не оглядываясь. И добиваются своего, нарушая не только прописанные в конституции законы.

Обидно, что никого не волнует, хочу ли я этого знакомства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Евгений Никитич, — начинаю, полностью готовая выдать тысячу и одно «нет», но он перебивает:

— Просто Женя, для начала, — заканчивает себе под нос, но я слышу. Слышу и повинуюсь, лишь бы поскорее выпроводить его из своего уютного гнездышка.

— Хорошо, — киваю, соглашаясь. — Дядь Жень, поймите меня, пожалуйста, правильно, но я выросла в этой семье и привыкла к ним. И не готова что-то менять в своей устоявшейся жизни. Меня устраивает абсолютно все. Прошу, дайте мне время все обдумать и решить для себя, как мне лучше.

— Не волнуйся, пожалуйста. Никто не планирует забирать тебя из семьи. Я просто прошу, чтобы ты встретилась со своей биологической мамой и родными братьями. Что касается дома? Ты можешь жить, где захочешь. Мой дом — твой дом. Мы всегда будем тебе рады.

— Простите, но вы настолько сильно потеряли надежду в лучшее, что верите какой-то бумажке? — киваю на сжатый в руке лист.

Действительно, он ведь сразу с порога в карьер. Даже ничего не спросил типа «знаешь ли ты историю своего рождения» или «давай я расскажу, как все было, и ты все поймешь». Нет, он сразу завел речь о знакомстве с биологической мамой и родными братьями, будучи уверенным, что я соглашусь.

Складываю руки на груди и откидываюсь на спинку кресла, пробегаю взглядом по мужчине. Дорогой костюм, явно сшитый на заказ каким-нибудь известным модельером, на запястье часы стоимостью как половина родительской квартиры, наверное. Выше. Напряженная шея, скулы. Цепкий взгляд, пытающийся забрать в глубь меня и понять, что я собой представляю.

Да, подход ко мне найти сложно. И да, не всем дано такое счастье.

— Не только ей. Ты очень сильно похожа на свою мать.

Рука тянется во внутренний карман пиджака, размашистый шаг вперед, и у меня на коленях фотография девушки. Красивая шатенка с шоколадными глазами и губками бантиком стоит в обнимку с красивым парнем. И если мне вернуть родной цвет волос, то запросто можно сказать, что мы с ней кровные родственники. Она как я сейчас. Только цвет глаз мне достался от парня. Серо-голубые. Холодные и теплые одновременно.

Этого не может быть.

Руки трясутся, отчаянно сжимают фотографию, а из глаз одна за другой срываются капли слез. Хочет закричать, что все это обман зрения, что не может быть в жизни таких совпадений, но я молчу. Сижу, молчу, глотаю слезы и понимаю, что судьба-злодейка сыграла хреновую шутку.

Шутку, в которой пострадала не одна человеческая жизнь.

— Это твоя настоящая мама, Полина.

От двери раздается грохот.

Вскинув голову, вижу заплаканное лицо мамы и ошеломленное папы.

Глава 37

Полина… или родители (не)родители…

— Что вы наделали? — кричу, со всех ног бросаясь к маме, без сознания лежащей на полу. — Мама! Мамочка, очнись, пожалуйста. Ну же… — тормошу за плечи, не сразу понимая, что меня пытаются оттащить.

— Полина, с ней все будет хорошо, — взволнованно шепчет на ухо Артем.

Стою, стиснутая крепкими объятиями своего парня, и мокрыми глазами смотрю на разворачивающуюся перед собой картину. Одно слово — некрасивая!

Папа аккуратно берет безвольное тело мамы на руки, в два шага перетаскивает драгоценную ношу на диван. Каплей дегтя становится дядя Женя, что услужливо подает стакан воды. И все бы ничего, но его безучастное выражения лица играет со мной злую шутку. Меня начинает трясти, словно центрифугу. В голове настоящий хаос, требующий порядка. И с каждой секундой, с каждой минутой становится только хуже.

— Степан Васильевич, простите, а где я могу найти аптечку?

— Над холодильном посмотри.

Выпуская меня из объятий, Артем скрывается на кухне и, судя по доносящимся звукам, открывает аптечку. Я всхлипываю, тыльной стороной руки вытираю непрекращающиеся слезы, не забывая прихватить и сопли. Наверное, сейчас я похожа на самое настоящее чудо-юдо из фэнтезийных сказок, но мне плевать.

Вращая головой, пытаюсь считать эмоции собравшихся.

Папа встревожен. Мама все еще без сознания. И мне внезапно становится интересно, что его больше волнует: то, что мама еще не очнулась от обморока, или то, что они услышали, и он просто не знает, как посмотреть мне в глаза и объяснить сложившуюся ситуацию.

Кошу взгляд правее, натыкаюсь на дядю Женю, стоящего у окна все с тем же безучастным видом. Я тоже многого понять не могу. Например, ему плевать на происходящее, или он за годы ведения бизнеса научился не разлучаться с маской безразличия? Надеюсь, что второе.