Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

От Кудровой[1227] — письмо, написанное в начале месяца, но посланное почему-то значительно позднее: «Редколлегия не собиралась, будет, по-видимому, в сентябре. Сейчас и.о. главного ред. — Борис Федорович Егоров[1228], осенью будет кто-то другой, кто — неведомо. Советуют все же вам совместно с Саакянц или порознь сделать запрос для стимула и напоминания. Ямпольский[1229], к сожалению, практически отошел сейчас от „Библиотеки“ и, значит, помочь не сможет. Всё это я напишу сейчас, как обещала, и А. А. С.»… из чего я заключила, что Вы в курсе состояния невесомости «Библиотека поэта», т. е. что Кудрова Вам действительно написала.

Из положительных новостей: Коля Щербаков[1230] поступил в вуз (восточные языки, кажется, будет изучать чего-то африканского). Пока что схватили за шкирку и совместно с прочими будущими африканцами и азиатами заставили срочно ремонтировать здание института.

Долгоиграющий Гарик Бондаренко устроился, пока что внештатно, но есть надежда на «штат», кем-то или чем-то вроде репортера в газете «Труд». <…>

—

Лена, по-моему, выглядит и чувствует себя лучше, прибавила в 1-й месяц 3 с половиной кило, Бог даст и состав крови стал сносным. На днях едет уже на занятия. С ней — по-человечески — легко, но все тяжести быта, связанные с другим человеком, пусть и помогающим, надоели. За всю жизнь надоели. Что поделаешь!

В Чехии в самые трудные дни вышла-таки книга, подготовленная Яной Штробловой[1231], очень и очень неплохо, полотняный переплет, факсимиле подписи, суперобложка с бондаренковским портретом, фотографии в тексте, стихи, отрывки из поэм, прозы, писем МЦ и к ней, воспоминания; приложение — микропластинки — какая-то чешская мелодекламация. К сожалению, прислала только 1 экз. (стоит дорого 32 кроны), но есть варианты и без пластинки, и без переплета. Название нашла она очень хорошее «Hodina duše» («Час души»).

Попробуйте, узнайте, не продается ли в чешском отделе магазина «Демократической» книги на ул. Горького? А может быть, можно заказать? Называется, как сказано выше, «Hodina duše» издательства «Чехословацкий издатель», серия: «Клуб друзей поэзии», цена 32 крон с пластинкой, 24 кроны без пластинки, 16.60 без переплета. 116 стр. текста, 8 стр. фото (вкладки), тираж 15 000, год 1971.

Целую Вас, большой привет родителям.

Ваша А. Э.

<Надпись на снимке (вложенном в конверт)>:

«Мамин» тарусский домик, каким вы его еще застали. Теперь такие снимочки продают (снеся дом!) — за 10 к. штучка. Видно Асино окно (или Валерино?)

6 15 сентября 1971 г

Милая Аня, к сожалению, сейчас от нас и к нам письма так долго идут, что ужасти подобно — вся почта, кроме самого помещения — «на картошке», что и сказывается на основной работе предприятий министерства связи.

Что могу Вам ответить по поводу Розы? Конечно, вполне согласна с Вами и Пушкиным в том, что служенье муз не терпит суеты[1232], что к цветаевской теме (к любой из них) должно подходить с осторожностью, рефлексией и… хорошо подготовленным. Розу я не знаю (видела однажды), о степени ее зрелости и серьезности не имею ни малейшего представления (в отношении темы, разумеется). Если она думала о теме всерьез, то у нее были годы времени, чтобы обратиться ко мне — письменно или устно — за советом, консультацией или просто взаимопрояснительной беседы ради[1233]. И если бы я убедилась в глубине и серьезности ее в отношении темы, то уже годы помогла бы ей чем могла. А так, с нахрапа, с кондачка «из третьих рук» (не о Ваших руках говорю, а о самом принципе, о несерьезности такого общения) — что́ я могу сделать, чем помочь? Не зная, кому помогаю, че́му помогаю?

Конечно, никаких адресов и «следов», по которым идти, я сейчас, в предотъездной суете, при огромном количестве своих (цветаевских) дел, которые захлестывают меня, нынешнюю, с головой, я дать просто не в состоянии — и так я превратилась в некое бюро добрых услуг для дилетантов всех мастей из многих стран! Относительно же того, что и адреса, и следы она найдет сама, благодаря Вам, нет никакого сомнения. Однажды Вы нашли возможным, не спросив меня, дать ей координаты Екатерины Николаевны[1234] — тем самым распахнув для Розы все возможные и невозможные в дальнейшем двери. Екатерина Николаевна — пуп той земли, знает всех и вся, дружит с добрейшей и старейшей Александрой Захаровной — у которой сейчас гостит, кстати, Е. Еленева, через которую Роза проникнет аж на другой континент. В свое время легкомыслие Вашего поступка привело меня в отчаяние — я так старалась сберечь эту горсточку старых, добрых, открытых людей от инородных вторжений! Но тут уж, боюсь, ничего не поделать и не исправить. Увы, с Ваших же слов у меня о Розе сложилось впечатление не вполне благоприятное — как и у Вас самой. Она — «служит и Богу, и Мамоне»[1235] — при чем же тут Цветаева? И при чем тут я сама?