Вторая «Зимняя Война»

– Отнюдь нет, господин Тодзио, – с легким поклоном ответил адмирал Ямамото, – я всего лишь показываю, что наша страна очутилась в такой тяжелой жизненной ситуации, когда у нее нет и не может быть настоящих союзников. Собственно, и сорок лет назад, когда рассматривался вопрос об англо-японском союзе, мы были для англичан не более чем инструментом, призванным ограничить русскую экспансию. И если бы мы проиграли ту войну, то никто на берегах Темзы не проронил бы ни единой слезы и ни единого горестного вздоха. Когда инструмент ломается, его просто выбрасывают. Таким же инструментом мы были и для господина Гитлера с его антикоминтерновским пактом. Поэтому, как только Японская империя перестала играть роль пугала, удерживающего на Дальнем Востоке русские дивизии, он тут же отправил этот союз в мусорную корзину и начал подлизываться к американцам…

– Мы вас поняли, господин Ямамото, – произнес император, – теперь скажите – знаете ли вы рецепт, каким образом нашей империи избежать грозящих ей опасностей?

Адмирал Ямамото склонил перед императором голову.

– Союз с Германией, о Божественный Тенно, – сказал он, – оказался фикцией. Да и без того пользы с того союза было не больше, чем от сотрясения воздуха. Англосаксы, французы, голландцы – это наши враги, которые владеют тем, что необходимо нашей Империи. Союз с русскими большевиками невозможен по идейным соображениям, а если бы был возможен, то между нами уже лежит кровопролитная русско-японская война, отобранная у русских китайская восточная железная дорога и несколько инцидентов последнего времени, каждый из которых по ожесточению тоже равен небольшой войне. Мне даже сложно представить себе плату, какую русские могли бы потребовать за заключение подобного союза. Как минимум они могут потребовать восстановления статус-кво, существовавшего на девятое февраля тысяча девятьсот четвертого года[14].

– Так все же, господин Ямамото, – произнес император с нажимом, выдающим истинное волнение, овладевшее этим человеком, – вы у нас великий стратег и тактик, поэтому я спрашиваю вас: есть ли у вас план того, как наша Японская империя может преодолеть грозящую ей опасность поражения?

– У меня есть план, о Божественный Тенно, – ответил адмирал Ямамото, – да только большинству присутствующих здесь он покажется безумием…

– Говорите, господин Ямамото, – приказал император, – вы лучший ум из всех собравшихся, не исключая и меня, и мы обязательно должны вас выслушать.

– О Божественный Тенно, – ответил тот, – мой план заключается в том, что мы должны сражаться с англосаксами изо всех сил, отодвигая рубежи обороны как можно дальше от наших берегов и в то же время выбирая задачи по силам, чтобы не потерпеть поражения. Одновременно мы должны внимательно наблюдать за сражениями в Европе и быть готовыми к тому, что однажды, полностью разгромив Германию, русские армии развернутся в нашу сторону. Пытаться сдержать их с помощью Квантунской армии – это все равно что останавливать удар цунами при помощи наскоро построенной дамбы из хвороста, глины и конского навоза. Волна сметет эту преграду и даже не заметит. Когда мы имеем дело с настоящей волной цунами, то при первых признаках наступления подобного бедствия мы не возводим никаких преград, а хватаем в охапку все, что у нас есть ценного, и уходим на ближайшую возвышенность, где нас не достанет ярость богов. Русские большевики, вкупе со своими русскими союзниками из будущего, могут считаться такой же неодолимой и непостижимой силой, как тайфун, цунами, землетрясение и извержение вулкана, тем более что первопричина появления в нашем мире Врат непостижима нашим разумом – а значит, они могут считаться сверхъестественным явлением. Противостоять обстоятельствам непреодолимой силы, имеющим сверхъестественные причины, глупо и бессмысленно…

– Господин Ямамото, – нахмурился император, – ваша безумный план заключается в том, что вы предлагаете нам попытаться разменять Манчжурию и Корею на союз и покровительство русских большевиков и их потусторонних покровителей? Я понимаю, что в таком случае мы получим поддержку, которая так необходима нам в борьбе с англосаксами. Но что если цена такого размена окажется слишком высока и господин Сталин затребует от нас больше, чем мы можем отдать, не теряя лица?