Второе нашествие янычар. История создания «национально свидомых»

Эти примеры — не словарь, а лексико-этимологическое сопоставление. Приведены выдержки из этимологических словарей для того, чтобы показать происхождение слов. (* Этимология исследует лексику в историческом аспекте что предполагает и учитывает возможные изменения значений слов, семантические деривации, фонетическую дивергенцию и прочие языковые явления.) То, что примеры из польского языка, как правило, являются еще и ближайшими семантическими соответствиями украинских слов лишь увеличивает качество этих примеров.

Далее следует остановиться на постоянно упоминаемой национально свидомыми мелодичности мовы, ее «соловьиности», «калиновости», украинской речи, которая «естественно сложилась из киевско-полтавских говоров» (чего не отрицают и национально озабоченные лингвисты).

Но самостийные науковци предпочитают не акцентировать внимание на том, что все благозвучие, которые действительно присущи живому народному языку многих регионов Украины (преимущественно центральных и восточных) сохранились в нем прежде всего благодаря его древнерусским корням. Основную роль в этом сыграла характерная для всех древнерусских говоров фонетическая черта, а именно — полногласие. Именно оно способствовало тому, что в русской речи не скапливались в кучу, а гармонично чередовались звуки гласные и согласные, гласные и сонорные, сонорные и согласные. В этом смысле древнерусский язык был (впрочем, как и сейчас русский) несомненно благозвучнее многих западных и иллирических славянских диалектов (ср. напр. пол. «пшегроджич» и русск. «перегородить»).

И уже совершенно они умалчивают о другом, на этот раз очень неприятном факте — о том, что современная украинская литературная мова неуклонно теряет благозвучность. Это становится тем заметнее, чем интенсивнее происходит процесс насыщения украинского языка словами польского происхождения. В этом нет ничего удивительного, так как хорошо известно необыкновенное обилие шипящих в польском языке. Даже будучи произносимыми на украинский манер, польские слова, тем не менее, оказывали и продолжают оказывать крайне неблагоприятное воздействие на фонетику украинского языка.

Количество, как известно, постепенно переходит в качество и… все мы как-то не заметили, что современный литературный украинский язык уже довольно явственно зашипел!

Как вам, например, такой вполне «калиновый» отрывок из рассказа «Бджола» («Пчела»): «Був звычайный дощовый жовтнэвый дэнь, колы трапылося тэ, чого нихто нэ очикував, та й нэ миг очикуваты. Уси вантажныкы з виддилу замовлэнь на пэрэвэзэння найважлывишых вантажив, тобто вантажив, що прызначалыся для видправлэння в Польщу, зибралыся в ощадкасы, щоб одержаты свойи жалюгидни заощаджэння що накопычылиыся за жовтэнь <…> Швыдшэ всих змиркував, що робыты товстый и чэрвоношкирый вид щодэнного вжывання пыва вантажнык-докэр з Польщи — пан Кшыштоф, видряджэный у наш виддил для обмину досвидом».

И совсем уж «по-соловьиному» звучащий фрагмент: «Щонайпэршэ потрибно прымушуваты його якнайшвыдшэ прыщэпыты соби вакцыну й у такый спосиб запобигты шкидлывому вплыву отруты на пидшлункову залозу», — упэвнэно вымовыв вин, и продовжыв: «Алэ найважлывишэ — потрибно прымушуваты його прынаймни раз на тыждень прийижджаты до миста, звэртатыся до пэршого липшого шпыталю и робыты соби щэплэння однократною пидшкирною ин’екциею. Врэшти-рэшт, сьогодни в Украйини кожэн вантажнык мае можлывисть швыдко и бэзкоштовно одэржуваты вси нэобхидни щэплэння!»

Если так дело пойдет и дальше, то очень скоро «соловйина мова» начнет «пшекать», «бджекать» и плеваться не хуже польской… (Соловьи, блин, шепелявые… — Русин).

Приведенный в качестве примера последний фрагмент выглядит совсем уж любопытно, если из него убрать гласные: «Щ н йп рш п тр бн пр м ш в т й г якн йшв дш пр щ п т с б в кц н й т к й сп с б з п б гт шк дл в м впл в тр т н п дшл нк в з л з», — п вн н в м в в в н, пр д вж в: «л н йв жл в ш — п тр бн пр м ш в т й г пр н ймн р з н т жд нь пр йиждж т д м ст, зв рт т ся д п рш г л пш г шп т лю р б т с б щ пл нн дн кр тн ю п дшк рн ю н’ кц. Вр шт — р шт, сь г дн в кр йин к ж н в нт жн к м м жл в сть шв дк б зк шт вн д рж в т вс н бх дн щ пл нн!» Сразу бросается в глаза обилие шипящих и свистящих, причем особо наглядным становиться наличие большого количества звукосочетаний не свойственных руським говорам и наоборот, чрезвычайно типичных для польского языка (в данном случае такие звукосочетания, как: ПШ, ШП, ШТ, ЖЛ, РШ, РЖ, ШВ, ЙШВ, ДШ, ДШЛ, ЙИЖДЖ, ДШК). Также заметно наличие весьма неблагозвучных сочетаний состоящих из 2-х, а иногда 3-х и даже 4-х согласных подряд (ср. ПШ, ДШЛ, ДШК, ЙШВ, ЙИЖДЖ). Все это — результат крайне неблагоприятного фонетического влияния польского языка на современный литературный украинский язык. А вот в «суржике» подобных явлений существенно меньше…

Вот и получается, что «суржик» не только гораздо ближе к своим историческим корням, но и заметно благозвучнее (потому, что «руський»), чем современный литературный украинский язык (потому, что «польский»).