Второе пришествие (СИ)

- Да, вы правы, Марк, это все было. Я тогда верил, что это идет на пользу моему учению. Я желал, чтобы люди верили мне. И лишь со временем я понял, что подобные чудеса вредны. Люди не должны верить, потому что кто-то совершил нечто из вон выходящего. Люди должны верить в себя, а чудеса этому не способствуют, чудеса плодят суеверия. Легко в них верить, но что дает, что приносит такая вера? Она формирует таких людей, как ваш брат, Матвей. Кстати, как вы намерены с ним поступить?

- Не знаю, для меня он умер навсегда. Пусть решает отец и епископ Антоний. Мне это даже не интересно.

- Понимаю. Между прочим, у меня с братьями тоже не все гладко складывалось. С тем же Иаковом... Впрочем, сейчас это не имеет уже значения.

- Но ведь он был Вашим последователем.

- Да, я ему за многое благодарен. Он был прекрасным человеком, но он скорей все опустил вниз, чем поднял вверх.

- Приехали, - не без грусти объявил Введенский. Ему хотелось продолжить беседу.

- Спасибо, что довезли, - поблагодарил Иисус. Все втроем они вышли из машины. - Он подошел к Введенскому и впервые слегка обнял его. - Готовьтесь, скоро начнутся большие события, - шепнул Он. Затем повернулся к Марии Магдалине. - Пойдем, Мария, в дом. У нас много дел.

54.

Таким патриарха Чаров еще не видел. Всегда сдержанный и уверенный в себе, прекрасно умеющий скрывать свои мысли и чувства, сейчас он выглядел растерянным и даже подавленным. Хотя, думал протоирей, это скорей не те слова, которыми можно выразить его состояние, ведь они столкнулись с чем-то таким, к чему были абсолютны не готовы. А потому не знают, как к этому относиться.

- Расскажите, Валериан Всеволодович, еще раз во всех деталях. Каждая подробность очень важна.

Чаров вытер пот со лба. Когда он впервые услышал этот рассказ от Матвея, то сначала подумал, что тот тронулся умом. Но на умалишенного его сотрудник совсем не походил, хотя и выглядел ужасно раздавленным. То и дело срывался в плач, который переходил в истерику, после чего на какое-то время умолкал, сидел неподвижно, затем снова начинал рыдать. Чарову потребовалось немало времени и усилий, чтобы хотя бы немного привести его в нормальное состояние. Но когда Матвей кончил свой рассказ, то и сам испытал что-то вроде эмоциального шока. Ему вдруг стало как никогда страшно. Возникло все время нарастающее ощущение, что на него, нет, на всех их надвигается нечто ужасное, что кардинально изменит всю их жизнь.

Но как обычно, после сильного волнения к Чарову вернулось, если не спокойствие, то, по крайней мере, некоторая способность мыслить трезво. Перед ним на первых порах встали два вопроса: что делать и полученной информации и как поступить с ее источником? Он посмотрел на Матвея, тот продолжать пребывать не в себе, что-то неясно бормотал. Он походил на не совсем нормального человека. Чаров мог разобрать лишь одно слово: грешник. Как бы он с отчаяния не наложил на себя руки, пронеслась мысль. Надо отнестись к нему повнимательней.

Протоирей сел рядом с ним.

- Бог милосерден, чтобы ни случилось, Он простит вас. То, что вы живы и здоровы, уже свидетельствует об этом. Раскаяние - это путь к прощению. То, что вы совершили, было великой ошибкой. Но сделали вы это из благих побуждений. Вам нужно успокоиться. Я вас отвезу на свою дачу, там вы поживете, придете в себя.

Чаров почти силой вывел Матвея из своего кабинета, подвел к своей машине и затолкал его в нее. Отвез на дачу, проинструктировав, как следует себя вести, помчался назад. Он начисто забыл о своем сотруднике, сейчас было не до него. Чаров ясно сознавал, что если все так и есть, как поведал Матвей, то это событие мирового масштаба. Оно будет иметь огромные и непредсказуемые последствия.

Чаров пытался понять, как следует ему действовать в такой необычной ситуации, но мысли путались, и ничего толкового он не мог придумать. Единственное, что он твердо решил, что доложит обо всем патриарху. Такую информацию он не имеет ни морального, ни служебного права от него утаивать. Хотя не понятно, как он к ней отнесется.

И вот теперь Чаров видел, что патриарх потрясен, хотя и старается по-возможности скрывать это свое состояние.

- Матвей Введенский ударил епископа Антония ножом прямо в сердце. Судя по всему, он умер либо сразу, либо через несколько минут. Когда приехала "Скорая помощь" она почти мгновенно констатировала смерть. А вот что произошло дальше, не совсем ясно, так как Введенский, по его словам, видел дальнейшее, как в тумане. Там был какой-то странный человек, по мнению Матвея иудейской внешности, он якобы заявил медикам, которые уже хотели увезти тело в морг, чтобы они этого не делали. Этот человек склонился над епископом, что он при этом совершал, Введенский то ли не видел, то ли не запомнил. Но буквально через минуту епископ Антоний стал проявлять признаки жизни. А затем как ни в чем ни бывало поднялся. Он лишь некоторое время казался заторможенным, словно бы не совсем ясно понимал, где он и что с ним происходит. Но затем и это состояние прошло.

- А что врачи? - спросил патриарх.