«Дорогой Дневник!
Можно бесконечно мусолить план миссии. Зачитывать вслух с любого места, вывести на стену каюты вместо релаксирующих обоев. Это ничего не изменит. В сознании бывалого астронавта, поколесившего по Солнечной системе, не помещается дикая мысль о том, что до Юпитера мы долетим за паршивых четыре часа. Как до Нью-Йорка! Кабы не пояс астероидов, то и за два, но из-за метеоритной угрозы придется тормозить и совершать огибающий маневр.
Возле Юпитера предусмотрен первый и единственный пит-стоп, будет испытана в реальных условиях процедура арпионного торможения. То еще развлечение… Колонисты выполнят визуальный контроль корпуса “Гиппарха”. С почтительного, конечно же, расстояния: защита корпуса будет поднята и отшвырнет любое инородное тело, будь то шальной астероид, будь то космический катер. Никто не станет опускать ее ради визитов вежливости, дорогое это удовольствие.
Затем арпионный двигатель будет запущен на полную мощь. Устремится вдоль квантовой струны или “собственного трека”, как называет ее Люстиг, не отклоняясь под воздействием гравитационных полей. Если верить экспертам, в теории мы способны развить гиперсветовую скорость. Но это не входит в планы данной миссии. Хотя бы потому, что конструкция “Гиппарха” может не выдержать… Чего именно? Нагрузок? Искажений пространственно-временного континуума? Не стоит-де забегать вперед научной мысли. Как будто мы уже не забежали!.. На самоподготовке Люстиг, по своему обычаю – в раздражающе взвешенных выражениях, пояснил: корпус не проблема, хрен бы с ним, с корпусом. Никто не знает, как поведет себя структура космического вакуума, когда в нее со всей дури вдруг воткнется гиперсветовой шприц. Есть гипотезы, есть теории, но нет точного знания. А мы, что ни говори, все ж таки живые люди, не морские свинки, чтобы ставить на нас запредельные эксперименты.
Если я верно понимаю, задача миссии – продемонстрировать, что человечество совершило фазовый переход к эпохе галактической экспансии. Нет резона в военных конфликтах, религиозных распрях и прочей хрени, когда всех нас ждет Галактика.
Но чтобы проект “Гиппарх” не обернулся феерической вампукой, а утвердил торжество научной мысли, мы должны вернуться. Никакого избыточного риска. Очень быстро, прыг туда и скок обратно.
А теперь внимание: по расчетам, за восемь часов “Гиппарх” пересечет Солнечную систему и достигнет внешних границ пояса Койпера.
Койпер – это не просто далеко. Это чертовски далеко.
Если мы справимся, если “Гиппарх” не развалится при торможении, если никакие квантовые эффекты не лишат нас рассудка… Если мы вернемся… Тогда все в мире было не напрасно.
Мы сидим в своих креслах, перебрасываемся прохладными репликами и ждем промежуточного финиша возле Юпитера. Там впервые потребуется участие пилотов в управлении кораблем. Ничего нового, все это мы уже проделывали на тренажерах и возле Луны. Мы – это Люстиг, который уткнулся в свой планшет, Монк и я. Научные специалисты сочли, что сидеть и пялиться на серые экраны не лучший способ времяпрепровождения, и удалились каждый в свою лабораторию.
Наш привод игнорирует старину Ньютона: арпионное торможение – не энергозатратная борьба с инерцией, а банальное прекращение движения. Еще один нюанс, с которым мудрено примириться.
“Полный стоп”, – говорю я.
Упругая волна приливает от пяток к голове. Момент слабой тошноты. Внезапное чувство, будто все твое существо устремляется куда-то в обратном направлении, туда, где оно было несколько сотен миль тому назад. На ногах не устоять – рухнешь колодой или, если успеешь сгруппироваться, осядешь на задницу. Но мы сидим в креслах и потому переживаем это необычное ощущение разделения души с телом без последствий. И это все.
“Гиппарх” прибыл на орбиту Юпитера.
Классической астронавтике конец. Межпланетные перелеты превращаются в каботаж. Небритые дальнобойщики с пивом и девками. Японские туристы с фотокамерами. Русские колонисты с богатым духовным миром.
Даже не знаю, радоваться или грустить».
