Второй круг

Он недолюбливал технарей, особенно после того, как они сожгли «три шестерки». Этот самолет был самый «летучий» в подразделении: ведь самолеты, как и люди, все разные.

«Ну, сожгли бы «семьдесят седьмую» — черт бы с ней, — думал он, — не машина — утюг».

— А за что вас уважают? — не унималась Люция Львовна.

«Экая дурища!» — подумал он.

— Мне об этом не докладывали.

«Солдафон!» — решила Люция Львовна.

«Запорет своей простотой», — подумал Мамонт и вслух предположил:

— Может, за лысину?

«Нет, он милый», — переменила свое мнение Люция Львовна:

— А что входит в круг ваших обязанностей?

— Многое, — нехотя отговорился он, — отвечаю за безопасность полетов во вверенном мне подразделении, за выполнение плана по перевозкам, за подготовку летного состава… Многое… Сейчас будем тренироваться.

— Как?

— По программе, конечно.

— А что это такое?

— Будем имитировать взлет, когда один движок, к примеру, издох, то есть, извините, отказал на взлете. Ну, посадку на трех двигателях, посадку с закрытой шторкой слепого полета… А еще в круг моих обязанностей входит ругаться с инженерно-техническим составом.

Люция Львовна увидела загорелого до черноты старичка с голубыми глазами («Через них было видно небо», — придумала она поэтическое сравнение с доской на плече.

Мамонт наконец сообразил, как избавиться от назойливой собеседницы.

— Это Филиппин, — сказал он, — не человек — легенда.

— Так это он? Я многое слышала о нем, но он, как я поняла, недолюбливает писателей. По крайней мере, не жаждет с ними говорить.

— Скажите какую-нибудь заведомую глупость, — посоветовал Мамонт, мысленно добавив: «Что для вас проще простого», — и он, опровергая вас, расскажет что-нибудь интересное.

— Зачем ему доска?

— Сейчас узнаем. Филиппыч!

— Здорово, Вася, — буркнул старик, не чувствуя себя польщенным вниманием большого начальника.

Для того чтоб сплавить писательницу, Мамонту пришлось свернуть к обочине, где Филиппыч остановился, положив локоть на поставленную дыбом доску. ЛПС от нечего делать — самолета-то нет — следил за командиром, «его бабой» и Филиппычем.

— Что делаете? — спросил Мамонт.

— Подвинь колодку, — буркнул тот.

Мамонт двинул ногой колодку, что ставят под самолетные колеса.

Филиппыч сказал:

— Будет!

Потом положил на колодки доску и сел — летчики у ангара засмеялись. Ай да Филиппыч! Для него сам черт не брат.

Мамонт представил Филиппычу Люцию Львовну — тот рассеянно кивнул и стал глядеть на самолет, который начал взлет. Потом выругался.

— Вы что? — спросил Мамонт.

— Пр-рохвост! Нос придержал, скоростенку набрал поболее скорости отрыва, а потом резко подорвал — для шику. Свечой лезет. Ну я ему скажу!.. Впрочем, машина пустая. Московский воздух повезли.

Мамонт, насколько мог, выразительно поглядел на Люцию Львовну.

— Вы по почерку узнаете летчиков? — спросила она.

Филиппыч пропустил вопрос мимо ушей. Потом повернулся к Мамонту:

— Самолет для тренировки еще не готов… А как же это, Вася, получается, что мы возим в Магадан московский воздух? Как же это так?

Мамонт развел руками.

— Заказчик нам все оплатил. А раз так — пусть хоть вакуум будет в ероплане.

— А заказчик откуда копейку берет? Копейка-то народная, едрён-корень! Ведь можно было захватить по дороге какой-нибудь груз? Ты-то, Вася, прежде всего гражданин, а не клык моржовый. Ты, Вася, ведь патриот, а не…

— Не было, Филиппыч, груза. Извини.

— Я этого так не оставлю.

— Ладно, Филиппыч, разберемся.

Мамонт слегка поклонился и пошел к ангару, зная, что Филиппыч сейчас выдумает еще какую-нибудь жалобу или предложение.

— Можно я с вами посижу? — спросила Люция Львовна у Филиппыча.

— Садитесь. Не жалко.

Вдруг Мамонт на ходу резко взмахнул рукой, поймал летящую муху и, пребывая в некоторой задумчивости, слегка вытянул ей голову. Несмотря на свою дородность и медлительность, командир в нужные моменты умел производить молниеносные и точные движения. В обычные дни он молчал. Про его молчание ходили анекдоты. Но иногда и он произносил лишние слова и даже грубил. Впрочем, грубил только своим. И чем вежливее говорил и слаще улыбался, тем был злее.

Он перебрал в памяти разговор с журналисткой, прикидывая, не сказал ли чего лишнего: пожалуй, нет — и поздоровался с летчиками.

— Готов? — спросил он.

— Нет, — ответили сразу несколько человек.

— Когда?

— Должны выкатывать.

И в самом деле створки ангара начали медленно раздвигаться.

— База так омерзительно работает, что ее следовало бы облить бензином и сжечь, — мрачно пошутил Мамонт, ЛПС одобрительно заулыбался: всех злила задержка вылета. Тем более истекал дефицит аэродромного времени, когда в небе нег столпотворения. Ну а кто из ЛПС помнит, чтоб тренировки начинались вовремя?

Ирженин сердито поглядывал на техников. Те вовсю «шустрили» — отцепляли водило, дозаправляли движки маслом.

«Раньше надо было шустрить!» — думал он, приняв метафору командира чуть ли не в буквальном смысле: развлекался.

«А как будем обливать Базу? По частям? Начнем с ангара?»