Второй круг

И тут появился Строгов и сел к столу начальника, показывая, что он доверенное лицо и главный советчик, без которого смена не в состоянии подготовить ни одного «самолетовылета».

Росанов поглядел на Строгова спокойным и холодным взглядом, надеясь, что тот сядет в общий ряд — Строгов в ответ только подмигнул, как бы говоря: ничего, мол, Витя, со мной не пропадешь! Мы все их козни развеем.

«Ладно, погоди маленько, мы и с тобой разберемся», — подумал Росанов и поглядел в техкласс. И отметил, что у начальника, наверное, всегда появляется комплекс отцовства: ему вдруг захотелось подойти и поправить технику Апраксину завернувшийся воротничок.

— Все в сборе? — спросил он.

— Лучкина нет.

— Кто такой?

— Наш новый техник.

— А что с ним? Может, болен? Апраксин, вы страхделегат, узнайте.

— Сделаем, — отозвался Апраксин и что-то шепнул на ухо своему соседу — тот засмеялся.

— Лучкин, кажется, из четвертой смены?

— Оттуда, — согласился Апраксин.

— Сачок, — сказал Строгов, — гнать его надо.

Росанов пропустил это замечание мимо ушей и стал рассказывать о том, что было на совещании инженерного состава.

«Все должны все знать, — решил он, — человек не должен ощущать себя винтиком. В конце концов, какая разница между Чикаевым, и Дубовым, и Мишкиным? А вот поди ж, из-за ошибки Дубова Чикаев может покинуть свое место с легкостью необыкновенной».

Потом он продиктовал план работы на ночь и разобрал все дефекты.

— Есть вопросы?

Вопросов не было.

Строгов по старой памяти решил устроить свой микроразбор и властным жестом хозяина служебной собаки приказал бригаде остаться.

— Ну а коль вы затеяли еще один разбор, вместо того чтобы идти на матчасть, — сказал Росанов — техники насторожились, — то разберите такой технический случай: может ли произойти вынужденная, если отсечный клапан поставить вверх ногами? Вот он на схеме.

Он подошел к схеме масляной системы на стене.

— Что, что? — не понял Строгов.

— Поясняю. В воздухе, предположим, произошел отказ системы противообледенения винта — огненный круг и тому подобное…

— Ну?

— Что в этом случае делает экипаж?

— Включает первую очередь пожаротушения, — буркнул Строгов, чувствуя неладное.

— Совершенно верно. Такой случай все помнят. Помните? — Росанов улыбнулся заискивающе.

— Помню.

— На земле вы стали сливать масло, не буду говорить о других работах. Потом снимаете этот клапан. И ставите его вверх ногами. По ошибке. Вот он на схеме.

— Ну и что?

— Объясните бригаде, почему в этом случае через пятнадцать минут полета загорится табло «Минимальный остаток масла». Мы интересуемся.

Техники загалдели. Строгов покраснел: все-таки матчасть он знал — надо отдать ему должное.

— Экипаж производит вынужденную, а мы открываем капоты и обнаруживаем, что двигатель сухой снаружи. Разберите этот случай, чтоб каждый знал, — Росанов сделал серьезное лицо, — здесь не предусмотрена защита от дурака.

— Что ты хочешь этим сказать? — рассердился Строгов.

— Только одно, — Росанов улыбнулся, — не надо устраивать дополнительных разборов. Ведь вопросов не было. И надо, чтоб этот случай знали все техники. Хоть средь ночи разбуди, чтоб знали.

Когда все разошлись, Строгов вернулся и пошел на Росанова с таким решительным видом, будто собрался драться.

— Что? — спросил Росанов слабым голосом. — Я вас слушаю.

— Ты чего выставил меня дурачком перед сменой?

— Глупый вопрос. Вы меня выставили дурачком перед всем Аэрофлотом. Где-нибудь в Норильске — в каждом городе есть у меня однокашники — читали приказ и потешались: во инженер дурак — самолет выпустил без масла. А не стоит ли вам перебраться в другую смену?

— Ни за что! — выпалил Строгов.

— Зачем нам тратить свои силы на внутреннюю борьбу? Пусть эти силы принадлежат общему делу. Как?

— Ни за что! — повторил Строгов.

Росанов вышел на перрон.

Показался озабоченный Мухин. Вряд ли эта озабоченность не оставляла его мозг свободным для размышлений о запчастях к «Москвичу». Он нес дюралевый ящик, в котором погромыхивал инструмент.

— Можно вас на минуту? — попросил Росанов.

— Слушаю-с!

В глазах Мухина он увидел звездное сияние.

— Как решили с буксировкой, Петр Васильевич?

— Может, Апраксина? — предложил Мухин.

— Можно и его, но он, как мне кажется, одиночка. Не организатор. У него нет организаторских способностей…

— Пожалуй, так…

— А вы бы не согласились занять этот пост? Вы на этом месте принесете пользы больше, чем Апраксин.

Мухин задумался: ему было приятно сравнение с асом Апраксиным, который мог и блоху подковать.

— Вы ведь понимаете, что это не приказ, — продолжал Росанов, — если не понравится, вы свободны. Как?

Мухин думал, сдвинув свои белесые брови.

Росанов добавил ни к селу ни к городу:

— Наше дело общее.

И это показалось Мухину самым убедительным. Он кивнул.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его Росанов.

Он подумал, что Мухин занял этот пост не из-за десяти процентов надбавки, а из самых высоких побуждений. И потому будет работать не за страх, а за совесть.

— Так это, выходит, Строгов устроил вынужденную, — сказал Мухин.

Росанов скромно улыбнулся.

— А ведь, — Мухин покрутил головой, — всех учит жить.