Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

В конце октября почти все силы большевиков сосредоточились в районе Ставрополя и почти вся Добровольческая армия обложила красных со всех сторон тонкой цепочкой. В густом тумане на рассвете 31 октября большевики своими лучшими частями – Таманской армией – нанесли удар из Ставрополя в северном направлении. Стоявшие здесь и уже сильно поредевшие в непрерывных боях Корниловский и 2-й Офицерский полки понесли тяжелые потери и были отброшены к городу Пелагиаде. Вечером Самурский пехотный полк с броневиком «Верный» перешел в контратаку и занял южную окраину Пелагиады. Весь день 1 ноября самурцы и броневик вели упорный бой в этом селении.

Заняв накануне вечером Ставропольский монастырь, 1-я конная дивизия генерала Врангеля продвинулась к вокзалу, и на следующий день «Верный» был передан в распоряжение генерала Врангеля и переброшен к монастырю. В доме игуменьи, где помещался штаб, генерал Врангель меня приветливо встретил:

– А, старый знакомый!

– Надеюсь, ваше превосходительство, что на этот раз, как уже старые знакомые, мы не подеремся, как у Конакова?

– Что старое вспоминать, – засмеялся генерал. – Садитесь чай пить.

После чая генерал Врангель объяснил обстановку: его дивизия будет атаковать Ставрополь с юга, от психиатрической больницы, куда сейчас и перебрасываются его полки. Врангель просил взять на броневик до этого места его и его начальника штаба.

«Верный» огибал Ставрополь с запада по полевым дорогам, а местами и вовсе без дорог. По целине шли кубанские полки. Генерал Врангель, сидевший на плоской крыше броневика, здоровался с казаками: «Здорово, запорожцы!» Запорожцы смотрели на машину и ничего не отвечали.

– Ваше превосходительство, – сказал я, – машина идет на первой скорости, и мотор так ревет, что и в двух шагах ничего не слышно.

От больницы на Ставрополь катились спешенные сотни 1-го Таманского полка[295]. Начальник штаба вылез, а Врангель спустился внутрь машины и сказал: «С Богом, атакуйте…»

«Верный» въехал в город и стал спускаться по Госпитальной улице. Из-за заборов, из окон домов невидимые большевики открыли по броневику сильный огонь. Сидя на полу машины, длинный генерал Врангель занимал много места и мешал работе пулеметчиков. Вскоре один из них был ранен в голову – большевики стреляли сверху, а крыша броневика, из тонкого листового железа, легко пробивалась пулями.

– Поворачивай назад! – крикнул я шоферу.

– Почему назад? – спросил Врангель.

– Ваше превосходительство, я здесь командир и я отдаю приказание. Поворачивай, Генрих![296]

«Верный» отошел за цепи уманцев и остановился за домом. Я попросил генерала Врангеля выйти из машины:

– Вы мне мешаете, ваше превосходительство, а кроме того, я еще должен отвечать и зa вашу жизнь.

Генерал сошел на землю и, взяв руку под козырек, сказал:

– Вы совершенно правы, мне нужно было раньше об этом подумать.

По Госпитальной улице слева направо перебегали толпы большевиков, подгоняемые моими пулеметами. На дверях Епархиального училища, превращенного в лазарет, большими буквами мелом было написано: «Доверяются чести Добровольческой армии». Большевики оставляли в Ставрополе больше 4 тысяч раненых. «Верный», разгоняя отдельные группы красных, пересек весь город и по Николаевскому проспекту спустился до вокзала. Здесь было тихо: ни красных, ни добровольцев. Снова поднявшись в центр города, мы на Воронцовской столкнулись с полком кубанцев. Я сидел на крыше броневика, приветливо махая рукой. Всадники в черкесках обтекали «Верный», жались к домам и не отвечали на приветствие.

«Мрачный народ», – подумал я.

По базарной площади нам навстречу шла отставшая сотня. Но в это время из домов стали выскакивать жители и, узнав «Верный», который два месяца воевал в районе Ставрополя, стали кричать, указывая на сотню:

– Это красные, это большевики…

Пулеметная очередь, и сотня сдалась. Я приказал ей спешиться и положить оружие. Через некоторое время с юга появилась конная лава – это были, наконец, наши, настоящие, уманцы. Они мигом завладели лошадьми и отчасти… штанами красных. Сотня, которую я захватил в полк, который я пропустил, приняв его за свой, были красные казаки Таманской армии. Было очень обидно упустить такой случай.

Вечером меня вызвал генерал Врангель.

– У вас отличная команда, – сказал он. – Но она почти раздета, а сейчас наступили холода… Что вы так удивленно смотрите?

– Я первый раз вижу, ваше превосходительство, в Добровольческой армии генерала, который заметил, что мы раздеты.

Генерал Врангель вызвал интенданта своей дивизии и приказал ему выдать команде броневика все, что можно было выдать. Мы получили кожу на сапоги, по смене белья, какую-то коричневую сарпинку на рубашки и полпуда редкого в те времена сахара. Есаул-интендант решил окончательно подавить нас своею щедростью и преподнес четверть спирта.

– Грейтесь, хлопци, – cказал он.

* * *

Ha высоком xолме раскинулся окруженный рощами Ставрополь-Кавказский. Изрезанный оврагами, весь в садах, похожий на большую деревню, город справедливо гордился великолепной соборной лестницей, рощей и многочисленными фонтанами.