Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

Хотя по вечерам настроение расходится и веселая атмосфера продолжает царить в нашей кают-компании, однако днем, с чего бы разговоры ни начинались, они неизменно сворачивали на безвыходность положения, и бессильная злоба подымается, не находя никакого выхода. Единственным посетителем нашим и как бы живой газетой является местный парикмахер, который, с разрешения коменданта порта, ежедневно является на пароход и сообщает свежие городские убийственно-скучные новости. О том, что делается в Добровольческой армии или на Западном фронте, он не знает ничего. Этому брадобрею работы всегда достаточно. Один Дутов регулярно берет не меньше 20 минут своим бритьем. Борода у Дутова растет обильно и быстро, и щетина такая твердая, что бритва звенит и лишь с громадным трудом делает свое дело. Бритье это, повторяющееся изо дня в день, привлекает обычно всех спутников и является тем поворотным моментом, когда дурное утреннее настроение сменяется хорошим вечерним.

Килия, 3 ноября. Сходивший утром с парохода повар сообщил, что нас собираются арестовать и ссадить с «Моряка». С целью проверки, отчасти чтобы хоть немного проветриться, я послал коменданту просьбу разрешить сойти на берег и пройти к находящемуся в Килии агенту нашего пароходства. В 11 часов явились на набережную два вооруженных солдата, в сопровождении которых я и прошлепал через весь грязный городишко к агенту. Этот последний, грек, занимающийся своими коммерческими делами, только один раз, в течение нашего пребывания в Килии, пришел на пароход и больше не появлялся. Мне хотелось узнать новости о нашей судьбе, если таковые могли быть известны греку, а также вообще о том, что делается на белом свете. Действительность превзошла ожидания. Агент сразу же сказал, что сегодня ночью комендант порта получил распоряжение конфисковать «Моряк» и груз, посадив всех сопровождающих в тюрьму. Ошеломленный новостью, я вернулся на пароход, на котором сообщение вызвало общее негодование. Что делать с нашими знаменами? Куда скрыться? Фактически не к кому и обратиться за помощью против такого безобразного произвола. Как черная туча нависла над нашими головами перспектива попасть в румынскую тюрьму. Несколько отвлек внимание наше неожиданный приход русского пассажирского парохода «Адмирал Кашерининов», ставшего ниже нас по течению у пристани, но немедленно тщательно изолированного от нас часовыми. После обеда приехал комендант порта и сообщил, что получил приказание начальства арестовать нас. О причинах этого он говорил довольно туманно. Генерал Аппельгрен коснулся вопроса об уходе нашем без груза или об отъезде на «Кашерининове», но об этом комендант не хотел и слышать. Единственно, что он пообещал сделать, – это послать подтверждение о нашей добропорядочности – и с этим вернулся на берег. Провожая его, мы имели возможность узнать, что стража наша увеличена и вместо одного часового их стоит теперь целая цепь.

Но что же Драшусов, невольно задаю я себе вопрос, не может же он провалиться сквозь землю? А может быть, и он угодил в заключение? Кто теперь знает, особенно в такой стране, где самое название «румын» является больше профессией, нежели национальностью.

4 ноября 1918 года. Вчера за ужином настроение всех радикально изменилось. Отчего-то все повеселели. Ужин оказался нисколько не траурным, но, наоборот, самым веселым из всех, бывших на пароходе. Дутов сыпал остротами и экспромтами. Перебрал он буквально всех, а про себя самого он пропел так:

Из Одессы шел «Моряк»,
Плавал по Дунаю.
И застрял на нем Казак,
Для чего, не знаю.

Было около семи с половиной вечера, когда, отяжелевшие от сытного ужина и беспрерывного хохота, мы вышли подышать свежим воздухом на палубу. Вечер был тихий и теплый, Дунай был спокойнее обыкновенного. На излучине реки, в нескольких верстах от нас, появилось небольшое судно, спускавшееся по течению и невольно приковавшее наше внимание. При приближении стало возможным разобрать, что это буксирный пароход, ведущий большую баржу. «Это Драшусов идет», – заметил кто-то в шутку, но невольно сердца наши забились. Мы не отрываясь наблюдали за баржей. Все разговоры смолкли, во взоре каждого читалась надежда. При приближении к нам буксир стал заворачивать вправо, а затем, сделав крутой поворот, взял курс прямо на нас. Сомнений быть больше не могло. В человеке, стоявшем на буксире, узнали Драшусова. Еще не успел буксир ошвартоваться, как Драшусову вкратце объяснили наше положение. Неожиданно появился и комендант порта. Взойдя на «Моряк», Драшусов встретился с ним как со старым знакомым, взял его под руку и, горячо разговаривая, повел в сторону. Затем оба они перешли на соседа нашего «Кашерининова». Прошло томительных полчаса. За это время мы уже подробно ознакомились с пришедшей баржой «Анастасия» и с ее содержимым. Снаряды всех калибров и сортов, патроны и прочее заполняли баржу, вселяя безграничную радость в сердца наши.

* * *