Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

Наконец появился и Драшусов, сияющий, с вестью о благополучном исходе дипломатических переговоров. Однако времени терять нельзя и необходимо начать погрузку немедленно же с тем, чтобы закончить ее к утру. К 9 часам мы должны находиться уже вне Килии. Работа закипела, но нас оказалось слишком мало. Чудо пришло на помощь. Через какие-нибудь четверть часа на пароход опять приехал комендант порта в сопровождении начальника килийского гарнизона и нескольких офицеров. Его южное лицо, окаймленное черной бородой, сияло от счастья, он расточал любезности, жал руки и без устали говорил, что счастлив благополучному разрешению дела. У меня невольно закралась мысль о том, почему погрузка должна быть проведена так скоро, почему мы должны уйти до 9 часов утра, даже если не закончим ее, в то время как необходимые разрешения привезены Драшусовым. Неожиданно на пароход прибыло около сотни румынских солдат для участия в погрузке. Эта последняя новость меня совершенно ошеломила. Погрузка пошла лихорадочным темпом. Лебедки заскрипели. «Вира» и «майна» неслось то с баржи, то с парохода. Наши офицеры взяли руководство погрузкой, грубую же работу, естественно, возложили на солдат. Грузить стали одновременно и в носовые, и в кормовые трюмы. На мою долю выпал носовой № 2. Имевшиеся там красно-крестные тюки были отодвинуты в глубину, и лебедка начала опускать ящики с 3-дюймовыми снарядами, которые немедленно складывались румынами по сторонам трюма. Вскоре после начала над трюмом засветил большой электрический фонарь. Румыны работали старательно. Многие из них говорили по-русски, так что объясняться было легко. Лебедки без устали опускали в трюмы новые и новые ящики. Уже два ряда их было установлено на дне, когда, несмотря на сильный шум в трюме, внимание мое было привлечено крепкой бранью, донесшейся сверху. Я узнал голос нашего штабс-капитана, распоряжавшегося на барже, и невольно поднял голову. В ту же минуту дрожь пробежала по моей спине. Почти прямо надо мной в воздухе, эффектно проектируясь на свете фонарей, висела кипа ящиков, плохо закрепленных петлей. Мгновение спустя верхний ящик плавно скользнул, а за ним и другие. Они бесшумно полетели прямо в трюм. «Гранаты», – мелькнуло у меня в голове, и едва успел я отскочить в сторону, как ящики разбились о дно трюма. Все замелькало вокруг. Ящики разбились в щепы, гранаты разбросало кругом, гильзы отскочили, порох рассыпался. Еще мгновение, и все стихло. Мне не верилось глазам, было тихо и спокойно. Оглянувшись, я увидел, что, кроме шатбс-капитана Куликова, работавшего в одном со мной трюме, в нем не было больше ни души. Румыны, как кошки, взобрались по отвесным лесенкам в критическую минуту, и теперь их любопытные головы смотрели на нас сверху. Да и не только их. Сбежались почти все. Мы же с Куликовым осенили себя крестным знамением и вылезли наверх подкрепиться стаканом вина. В кают-компании я встретил Драшусова, с которым разговорился и который поведал мне тайну магического превращения коменданта порта. Она не была очень сложна. Невозможность добиться согласия румынских властей честным путем, фабрикация соответствующих разрешений несколькими румынами за соответствующую мзду, «дружеский», с передачей денежного презента, разговор с комендантом порта. Последний принял к исполнению подложный, привезенный одним из спутников Драшусова приказ министра оказать нам содействие. На этом основании к нам в помощь были командированы солдаты, но к 9 часам утра мы должны быть уже вне Килии, ибо к этому времени ожидается ответ из Ясс на запрос коменданта порта. Отрываясь лишь на самое короткое время для отдыха и подкрепления, мы грузим всю ночь напролет бесконечное количество ящиков и заполняем обширные трюмы…

Как сильно забилось мое сердце, когда при утреннем уже свете можно было убедиться, что по меньшей мере три четверти содержимого баржи перегружено на «Моряк». И чего мы только там не забрали. В первую очередь снаряды, затем патроны, порох и вообще все, что ни попадалось под руку. Разбираться не было времени, а «там», в Добровольческой армии пригодится все. Несмотря на страшную усталость, мы продолжаем погрузку вплоть до того момента, когда, отдав концы, «Моряк» начинает уже двигаться. Драшусов спускается в шлюпку и съезжает на берег. Он весело машет нам рукой. Громкие крики восторга несутся к нему с парохода.