Второй кубанский поход и освобождение Северного Кавказа. Том 6

Гунько сел за руль «Корниловца», Назаров сзади нас вел «Черного Ворона». Поехали обратно по знакомой улице. Мост, где мы оставили убитых лошадей, был очищен, но только мы его благополучно проехали, как по броневику защелкали пули, да так часто, что попадания слились в сплошной треск. Хотя войлочная обшивка броневика предохраняла нас, но я получил один броневой осколок в ухо. Бросив своего «Черного Ворона», чудом уцелевший невредимым Назаров снова очутился на своем месте.

– Не стреляйте! Свои!.. – крикнул нам Гунько.

Дабы не получить пулю в пулеметную амбразуру, мы повернули башни кругом. Федосенко через верхний люк башни стал махать надетым на шомпол платком. Вскоре мимо нас стали проходить наши цепи. Окруженный офицерами, к нам подошел Кутепов.

– Смотрите, – сказал он, обращаясь к стрелкам, – как вы разукрасили броневой автомобиль…

– Так точно, – ответил ему Гунько, – среди всех этих попаданий нет ни одного большевистского.

В особенности сильно пострадал передний щит с надписью «Корниловец». Хромоникелевая сталь обыкновенным пулям позволяет сбить только краску.

Далее на пути к Тихорецкой мы имели несколько выездов, в которых «Корниловец» то преследовал отступающих «товарищей», то помогал опрокидывать их части, преграждавшие нам путь. 1 июля мы имели серьезный выезд на хутор Тихорецкий.

Расположенная перед этим хутором станица Тихорецкая взята была нашими частями почти без боя, и мы, в поисках «товарищей», поколесив по ней, по большой дороге выехали на окраину ее, где наши части занимали исходное положение для атаки железнодорожной станции и прилегавшего к ней огромного селения, именовавшегося хутором Тихорецким.

На дороге с чинами своего штаба стоял Кутепов. Все они в бинокли рассматривали расположенные между станцией и хутором окопы противника, в которых даже невооруженным глазом было заметно большое скопление большевиков. Предстояло действовать и прочими частями армии, предназначенными для атаки Тихорецкой, а потому Кутепов выжидал. В это время группа офицеров подвела к нему захваченного в какой-то хате видного и хорошо обмундированного большевика.

– Господин полковник, вот товарищ командир полка, – заявили они ему.

– Поздравляю, – сказал Кутепов и, отвернувшись, стал отдавать распоряжения подошедшим командирам.

Обстановка под хутором Тихорецким была схожа с обстановкой под Белой Глиной, то есть были те же седлавшие дорогу окопы, с той разницей, что под Белой Глиной они были на окраине села, а здесь между станицей и хутором. По команде: «по машинам» мы уже не новичками заняли свои места, и машина тронулась. Позади «Корниловца» шел подошедший ко времени выезда «Верный». Без пояснений всем было ясно, что Гунько повторит белоглинский маневр, то есть мы, минуя окопы, влетим в селение. Вскоре мы увидели в огромном облаке пыли несшийся нам навстречу большевистский двух-башенный, как и наш, броневик.

– Огонь на ходу! – скомандовал Гунько.

Мы выпустили несколько очередей. Большевистский броневик остановился и сейчас же откуда-то со стороны был пробит нашим артиллерийским снарядом. Мы подъехали почти вплотную к большевистским окопам. С высоты башен броневика густо, почти плечо к плечу сидевшие в мелком окопе «товарищи» представляли собой на редкость прекрасную цель.

– Стой! Стой! – одновременно с Федосенко закричали мы и лентами открыли огонь. (На следующий день на этом месте побывал генерал Деникин и был поражен огромными потерями большевиков.)

Но и большевистские пули, как град, стучали по броне, и от их резкого щелканья шумело в голове и звенело в ушах. Гунько хотел было двинуть машину вперед, как сзади и левее нас в облаках пыли показались эшелоны нашей кавалерии. Это шел в атаку на окопы 2-й Дроздовский полк. Мы поддерживали их интенсивным огнем. Идя карьером, дроздовцы быстро проскочили окопы. После них по всему полю, то тут, то там, лишившись своих седоков, понуро стояли оседланные лошади.

В хуторе Тихорецком «Верный» пошел направо, Гунько поворотил налево, и вскоре мы нагнали группу человек 20—25 красноармейцев, которые, предводимые матросом, по-видимому, спешили оставить селение и, увидя схожий со своим броневик, приняли нас за своих. Они были нами расстреляны. Первым был убит матрос, потому что раньше других обратил на себя наше внимание своим матросским видом.

После этого мы наткнулись на родных корниловцев и представились командиру полка по случаю возвращения из отпуска.

Э. Кариус [159] ВТОРОЙ… [160]

Начало июня 1918 года. Добрармия привела себя в порядок. В Армию влились новые силы. Со всех сторон прибывало пополнение, главным образом казаки. Влился к нам крупный отряд полковника Дроздовского, образовав нашу 3-ю бригаду. Силы наши больше чем удвоились, дойдя до 10 тысяч бойцов. Добровольческая армия двинулась во Второй Кубанский поход.

Наша 1-я бригада вышла в этот поход в уменьшенном составе, так как Офицерский полк из Ростова к этому моменту к нам не подтянулся.