Второй после Мадары (СИ)

— Шаринган. Они находились в разных отделениях, каждое — запечатано надёжнейшим образом. Лаборатория была под охраной, но сенсоры ничего не почувствовали. В ста метрах найден труп джонина Хьюга Токумы.

Пауза.

— Ко мне Хатаке Какаши. Немедленно.

Ханаби распахнула глаза. Что-то алое. Чуть отдалившись, она обнаружила, что лежит на боку, уткнувшись в расцарапанную спину. Потянувшись к ней рукой, она с тревогой отметила под ногтями кровь. Разум просыпался постепенно. Внизу живота неприятно тянуло.

Стало зябко и неуютно. И внезапно — страшно.

Ханаби рывком упёрлась на руки и уставилась в окно. Темно. Ни капли света. Слава богу.

Халат, футболка, шорты. Волосы.

Теперь можно и оглянуться.

Первый порыв — подойти и укрыть. Мокрый, он ведь замёрзнет.

Ханаби запоздало нагнала мысль, что она, наверное, должна жалеть о произошедшем. Но это не получалось по двум причинам. Во-первых, вся ситуация не укладывалась в шаблон, который сложился у неё о так называемом первом разе. Это должно быть либо сопливо-романтично, либо мерзко и неудачно. Но это было иначе… Это было естественно. Его движения, разматывающие клубок её желаний; их влажное, бурное и равноправное единство… Потому Ханаби даже не восприняла это как какую-то веху в своей жизни. Во-вторых, после этого между ними будто образовалась незримая дополнительная связь, похожая на нити чакры между кукловодом и марионеткой. Если включить бьякуган — нити становятся видимыми. Только вот Ханаби чувствовала, что понятия «кукловод» и «марионетка» вряд ли тут применимы. Слишком сложно и серьёзно она уже относилась к Обито, чтобы играть им, и слишком мало у него было возможностей управлять ей.

Ханаби присела рядом с ним и взъерошила ему волосы, чтобы быстрее высохли. Её рука, скользнувшая по его спине, наткнулась на что-то липкое. Приподнявшись на цыпочки и перегнувшись через него, Ханаби почувствовала, как внутри заныло. Из одной из незатянувшихся ран струилась кровь. В этом месте её как раз пересекали царапины от ногтей Ханаби. Мучимая чувством вины, она заставила себя взглянуть в его лицо. И испытала небольшое облегчение.

— Ты улыбаешься.

Обито зацепился за эту фразу из реальности и попытался по ней выкарабкаться из забытья, как по верёвке.

— Ммм… — он потянулся. Обнаружил, что отвыкшее от малейших нагрузок тело теперь налито свинцовой тяжестью, слабостью.

— Потерпи, мне нужно обработать тебе спину.

Её голос чуть дрожал. Как совсем недавно она вся — в его руках. Вспышка последних событий пробуждающе хлестнула мозг.

Конечно, после такого — пусть делает с ним всё, что хочет. И Обито вообще терпеливый.

Умиротворение разливалось по венам, ласкало изнутри. Обито сам себя не узнавал. Или, наоборот, это и есть настоящий он, просто давно потерянный?

Она принялась колдовать над его спиной какой-то щиплющей прохладой. Воспользовавшись моментом, Обито незаметно опустил руку вниз. Липко. Интересно, а куда это он?.. Он ведь соображал тогда? Мысли заметались в панике. Спрашивать у неё — верх глупости и идиотизма.

И одеться бы для начала.

Усилием воли заставив себя отложить решение этой проблемы на потом, Обито дождался окончания процедуры.

После этого она почему-то легла рядом. Он осторожно дотронулся до неё: уже одета. Совсем небольшая искорка разочарования.

Несколько минут они лежали молча, думая каждый о своём.

— В честь чего тебя так назвали? — он наконец-то подобрал корректные слова, чтобы выяснить то, что уже давно напрягало.

— Что, прости?

— Ну. Каннаби. Откуда это имя?

— Ханаби. А ты как сказал?

— Кхм… Так и сказал.

«Ну я уже трижды или четырежды идиот».

— Не знаю. Мой отец не похож на любителя фейерверков.

— А у тебя есть такая штука на лбу?

— Ха-ха. Нет. Я из главной семьи, если ты об этом.

Хьюга из главной семьи. А работает тут. Что-то здесь не так.

— Тебе ведь нельзя здесь находиться?

— Я… на дежурстве.

— Ты пряталась от дежурного.

— У нас несколько дежурных!

— И зачем же ты тогда пряталась?

— За мной закреплён другой этаж, — нехотя ответила Ханаби. — Было бы странно, если бы меня застали здесь. Пришлось бы объяснять, почему я покинула свой пост.

— И почему ты покинула свой пост? А вдруг там кто-то умирает?

«Да заткнись ты уже. Будь благодарен, что она тебя не бросила тут», — одёрнул он сам себя.

— Там нет тяжёлых больных. Моя помощь нужнее здесь.

— Но ты уже много времени тут, со мной. Есть ведь и другие.

— Я всё равно не смогу помочь всем.

Вопрос «но почему именно я?» застрял в горле. Уж больно жалобно он звучал бы.

— Я хочу кое-что спросить, но боюсь, — её голос снова дрогнул.

Какое совпадение.

— Попробуй, — вырвалось у него осторожное. Обито уже пожалел об этом.

— Что случилось с твоими глазами? — на одном дыхании выпалила Ханаби.

Кулаки сжались сами собой.

— Не отвечай! Ничего страшного! Прости, — донеслось откуда-то с другого конца комнаты. Похоже, Обито ещё и сильно изменился в лице, чем напугал её.

Проще всего сказать, что потерял в бою. Но, чёрт, как же сильно упоминание этой вынужденной и фатальной слабости, оказывается, его задевает.

— Это был единственный шанс выжить.