Второй сборник Центрифуги

Очи открой, огнями вея,
Но тише, – спит любовник твой!
Восстань, душа моя, Психея,
Возьми свой светоч золотой;

Смотри ясней: Любовь проснулась,

Взгляни – уносится она, –
В лучах и чуде встрепенулась,
Тобой лучом одарена. –

– И вот теперь с тобою тайна,

Уединенье, нищета,
Но в этих плачах не случайна
Ее мечта и красота;

Ты завтра грустною, но белой,

За то, что мнила умереть,
Печальное склоняя тело.
Узнаешь радость – отгореть,

И будущей зари блистаньем

Научишься быть тихим сном.
Божественных словес мерцаньем
О воскресеньи золотом.

III

Ожидание

Из мира светозарной тени,
Где ангелы вели меня,
Кто мне откроет двери дня? –
Я сплю – и мчится рой видений.

Ветры плывут стезей пахучей

На роз блестящих огоньки;
В мои горящие зрачки –
Они, как свет в морские кручи.

Неверные часы и вещи!

Там, где лежит цветов ковер,
Напев божественных сестер
Ко мне взлетает и трепещет.

Дрожу: и в сердце страх и радость,

И тихо ожидаю я:
Вот – тень протянется моя
И солнечная хлынет сладость.

(«Entrevisions»).

Переложения из Тристана Корбьера

Памяти Зульмы

Она была богата двадцатью годами,
Я – молод двадцатью рублями,
Мы устроили общий кошелек,
Он был помещен, как я мог,
В неверную ночь, весенними порами.

Луна продырявила это знамя,

Круглясь пятью рублями;
В эту дырку прошел наш рок:
Двадцать лет и рублей!.. лунный цветок!

Деньги мелочью – увы! – не рублями,

Возраст тем же, а не годами!
Все – из дыры в дыру – лунный цветок,
Из кошелька в общий кошелек…
– Приблизительно такой же рок!

. . . . . . . . . .

– Нашел ее весьма весенними порами,

Весьма – годами, весьма – рублями;
Те же: – дыры и луны цветок.
Потом – все дева с двадцатью годами
И… коммунальной служанки рок!

. . . . . . . . . .

– Еще потом: охота за прохожими господами,

Что ценятся пятью ночами, пятью рублями…
Далее: – засыпает обоих общий песок,
И ночь не дырявит луны цветок.

(«Les Amours Jaunes»).

Переложения из Артюра Римбо

Блестящая победа при Сарребрюке

одержанная при кликах: Да здравствует Император! (Бельгийская гравюра, блистательно раскрашенная, продается в Шарлеруа по 35 сантимов)

Великолепен в центре Император, –
Верхом, лилово-желтый мчит в огонь,
Багровым пламенем лицо его объято,
Свиреп, как Зевс, и добр, как папа, он.
  Внизу, у золоченых барабанов,
У пушек розовых – войска умилены,
И, стряхивая пыль с своих султанов,
Вождя глазеют, ошеломлены.
  Министр налево, опершись на палку,
Он смотрит и дрожит всем телом жалко; –
«Да здравствует наш Император!» – А сосед
  Его спокоен. Кивер солнцем черным
Горит. Среди – распластан дровосек,
Мычит: «В чем дело?» – красный и покорный.

Спящий в долине