Второй шанс

Воскресная служба отличалась особой торжественностью, но Серёжа, казалось, этого не замечал. После Исповеди, на которой его буквально трясло от стыда и напряжения, он чувствовал такую лёгкость, что и передать нельзя! Будто все проблемы и лишения его нелёгкой жизни вмиг померкли, оставив вокруг только яркие краски и счастливые воспоминания. Блаженная, наверняка глупая со стороны, улыбка блуждала по лицу, в душе были мир и покой. Хотелось радостно прыгать и кричать на весь мир как это здорово получить прощение от самого Бога! Конечно, он верил в Господа, но, наверное, всегда боялся себе в этом признаться. Теперь же ему было хорошо и радостно.

Вот батюшки громовым хором пропели «Отче наш», ещё несколько молитв и возгласов, и на небольшое возвышение из алтаря вышел грациозный и величественный в своём облачении отец Георгий. Опёршись на свою палку и поднявшись со скамейки, на которую отец Фаддей после Исповеди буквально насильно его усадил, юноша подошёл к подозвавшему его жестом отцу Никите. Велев повторять мысленно за ним, настоятель торжественно прочёл короткие молитвы перед Причастием и монахи все, как один, пропустили юного гостя вперёд к Чаше, показав, как необходимо сложить руки.

Серёжа сам не понял, откуда в его груди появился этот странный, неизвестный прежде, трепет. Казалось, всё его естество стремиться отведать Божественных Тайн. Вернулся он в келью задумчивым и умиротворённым, с непреодолимым желанием продолжить чтение Евангелия, чем и занялся. До самого вечера его никто не беспокоил. А после ужина, вспомнив, что находится у отца Симеона на послушании, безропотно помог монаху вымыть посуду.

— Господи, спасибо за всё! — правильно и уверенно перекрестившись, задувая лучину, взглянул он на Распятие.

Даже во сне по спокойному лицу юноши то и дело пробегала улыбка. Подсознательно он знал, что для него теперь начинается новая жизнь. Единственно правильная. В которой нет места старым ошибкам. Взрослая.

Вот так один серьёзный поступок перевернул всю его жизнь. Теперь это был уже не мечущийся в поисках своего пути подросток или растерянный, оставшийся без родных, мальчик-сирота, а уверенный в своих силах юноша, которому, правда, тоже ещё только предстояло определиться в этой непростой и временами жестокой жизни.

Глава 16. Возвращение на базу

Ещё два дня провёл Серёжа в скрытом от мира монастыре. Но что это были за чудесные и воистину благодатные дни! Вставая вместе с монахами, он шёл на службу, потом помогал отцу Симеону приготовить обед. После полуденной трапезы общался с батюшками. Так, отец Климент научил его доить коз, а батюшка Иона устроил экскурсию по огороду и поведал о невероятных свойствах святой воды.

— Ты, когда уходить будешь, непременно набери себе её, — посоветовал старик. — Я запишу тебе краткую молитву, которую необходимо читать утром перед принятием святой воды и просфорки. Запомни, обязательно натощак и только с молитвой!

Отец Иона был щуплым дедком с невероятно морщинистой смуглой кожей. Тёмные глаза из-под нависших бровей видели самую мелкую сорную травинку на его идеально прополотых грядках. Днём его почти наверняка можно было найти на огороде или в зарослях малины и смородины неподалёку.

Отцы Афанасий и Никита после обеда куда-то исчезали. Как сказал ему в предпоследний день отец Климент: заготавливали сено на зиму для коз.

— Совсем недалеко, на склоне горы, — указал монах на ближайшую гору. — Раньше я этим занимался, да теперь стоит взять в руки косу, радикулит одолевает, прям сил нет. Да, старый я стал, совсем расклеился.

Отец Фаддей часто уходил в лес и, как несколько раз видел Серёжа, возвращался с огромными охапками трав, которые потом развешивал на кухне сушиться. Из них с помощью отца Симеона он делал какие-то мази. Крепкий тандем науки и народной медицины здесь был очевиден.

— А что делать без лекарств-то, — поварчивал, накладывая на ночь своему юному пациенту свежую повязку с компрессом из трав, батюшка Фаддей.

Надо сказать, нога Сергея больше не беспокоила, хотя он всё равно старался по возможности беречь её.

Отец Георгий редко покидал свою келью, и всё больше молился.

За эти пару дней жизни в скиту юноша так привязался к отшельникам, что совсем не хотел уходить. Всё чаще стали вспоминаться слова отца Афанасия о том, что ему суждено быть монахом. Серёжа понимал, что Господь сподобил его великой милости: увидеть святую жизнь современных подвижников, прикоснуться к их чистой и самоотверженной вере, не сломленной ни советской властью, ни житейскими трудностями, ни даже временем. Это была совершенно незнакомая ему раньше жизнь…

— Ты ещё вернёшься сюда, и я сам тебя встречу, — обнял его отец Георгий, объявив, что завтра сутра они отправляются в путь.

— Но когда? — уже не сомневаясь, что старец имеет дар прозорливости, лишь грустно спросил юноша.

— Всему своё время, — ушёл от ответа монах. — Запомни: сначала к реке, а потом прямёхонько к третьей горе, не переходя реку. Это тебе пригодится.

— О чём это вы? — стараясь запомнить всё слово в слово, удивился Сергей.