Второй шанс. Его дочь

– Юлечка, я тебя тоже очень люблю. И Анютку. Уже столько времени прошло. Ни к чему вспоминать былое. Давай будем жить настоящим. Не хочешь поделиться тем, что случилось? – сочувственный взор проникает внутрь, разводя согревающий огонёк. Мама никогда не лезет в душу, она знает: когда мне нужно, я сама спешу открыться. Но все равно озвучивает предположение: – с Лёшей поругались?

Шагаю в сторону, подхожу к сумке и вытаскиваю из бокового кармашка аккуратно сложенные листы. Потом, наверное, лучше перепечатать.

– Знаешь. Ты была права, – оборачиваюсь, и мне даже удаётся мягко улыбнуться. – Нам с ним не по пути. Разошлись мы.

Разворачиваю страницы, быстро пробегаясь глазами и стараясь не обращать внимания на то, как исказилось родное лицо.

– Но… что случилось? – недоумевает мама.

– Все как ты говорила. Странные у нас отношения. Сначала всем было удобно. И мне было проще на эмоциональном расстоянии. Проще, когда четко знаешь: где, когда, что. Когда механизм работает как часы. Вот только души нет. Я не смогла, мам, – обреченно пожимаю плечами, пытаясь облечь в слова хоть часть той горечи, что застыла в жилах. – Не смогла сделать отношения четкими, понятными, надежными и без эмоциональной привязки к мужчине. Я хотела, чтобы было хорошо обоим, чтобы не было этих захлёстывающих ощущений, когда иногда кажется, что я задыхаюсь. Хотела не превратиться в груз для мужчины, не раствориться в нем, хотела большей свободы. Но знаешь… я поняла… – с усилием выравниваю голос и продолжаю уже спокойнее, – что мне этого недостаточно. Что я так не смогу. А задыхаться я тоже не хочу. А ещё. Разное у нас с Лёшей отношение к одним и тем же вещам. Что для него нормально, для меня – дикость.

Слёзы уже неконтролируемо катятся по щекам. Не хочется, чтобы меня кто-то видел в момент слабости, но кроме мамы мне некому выговориться. Подругам я такое не рассказываю.

– А ещё я раньше думала, что Лёша просто занят и у него куча проблем, чтобы делиться ещё и своими. А когда попыталась это сделать, поняла, что у него не проблем много. Ему просто безразлично.

– Ни за что не поверю, что он отмахнулся от твоих слов, когда ты просила помощи.

Мы уже каким-то чудом оказались на кухне, а передо мной дымится кружка зелёного чая. Как у мамы это получается? Вот так невзначай привносить в жизнь близких заботу, легкость, спокойствие и уют.

Молчаливо. Мягко. Бережно и бескорыстно. Она и с папой такая. А я – другая. Я этого не умею. Не умею быть для кого-то другого желанным источником тепла.

Да, не умею. Но и от Лёши я не ожидала такой грубости и агрессии. Пока я была в ванной, мужчина прислал короткое СМС: «Добралась?»

Перечитала одно слово раза четыре, не меньше. Но ответить так и не смогла.

Задумчиво опускаю взгляд на свои руки. Ах да, кстати. Решительно стираю слёзы, фокусирую взор на распечатанных листах.

– Недавно реклама на глаза попалась. И я купила. С тетей Людой сходите, – показываю электронные билеты.

Мама принимает протянутые листы, изучает долго и внимательно.

– Балет? – изумленно поднимает глаза.

– Да. Уверена, тебе понравится. «1000 и одна ночь». Места в центре, очень удобные.

Папа небольшой, как он говорит, любитель этого дела. Поэтому с мамой ни в театр, ни в оперу, ни на балет не ходит. Он может ее отвезти. И даже дождаться в машине. Или забрать по окончании. А мама оооочень любит подобные культурные мероприятия, только вот одной ей не интересно.

– Спасибо, Юляш. Мы обязательно съездим.

Мама счастливо улыбается, но она удивлена. Не ожидала. Я периодически покупаю ей что-то обыденное. Шоколадку, например, или книжку. Недавно мы с Анечкой красиво упаковали металлического зайчика для украшений. У него длинные ушки, на которые нужно цеплять колечки. Маме сюрприз очень понравился. Да и к тому же папа на любимую женщину никогда не скупился, и маме точно есть, что дать зайчику «подержать».

Тетя Люда – мамина подруга ещё со времён вуза. Я краем уха слышала от родителей, что она в первых рядах отговаривала маму выходить за папу замуж. Но мама сделала по-своему. И, насколько мне известно, ни разу об этом не пожалела. Ну… или… почти ни разу.

Хочу влезть куда не просят и кое-что спросить у мамы об их с папой отношениях, но… не успеваю.

– Юль. А ты уверена, что больше ничем поделиться не хочешь?

Я закашливаюсь, и чай попадает не в то горло. Отодвигаю кружку, стараясь выровнять дыхание. Чувствую, что начинаю краснеть.

– Ты что-то конкретное имеешь в виду?

Билеты мягко ложатся на стол. А взгляд мамы становится неожиданно твёрдым.

– Я тебя видела. Когда окно открывала проветрить комнату. Тебя и того мужчину из торгового центра. Да и ты же понимаешь, что Анечка мне кое-что упоминала об Адаме. Взять хотя бы ската. А ты возмущалась ещё, помнишь, когда он нам про рыбок рассказывал? Он тебя обедать звал. И, видимо, дозвался.

Я тяжело вздыхаю. Да, мне хочется поделиться и этим. А иногда спросить совета.

– Вы все же начали общаться, а Лёше это не понравилось?

Я вдруг на мгновение улыбаюсь, удивляясь, как же мама проницательна.

– Да, я вынуждена с ним общаться. Потому что Адам – отец Ани.