Второй шанс. Его дочь

– Его больше нет, – я тяжело сглатываю, потому что не понимаю, на какой путь мы ступили только что. Это нечто странное и необъяснимое. Не уловить. Не почувствовать. Не увидеть. – Просто когда-то в моей жизни наступил период, когда я мог загнивать и разрушаться дальше, а мог встать и пойти вперёд, приняв обстоятельства. В тот момент я понял, что мои взгляды… они пустые. Мои ценности… не стоят ничего. Вообще. Они ничего не значат. Ни для меня, ни для других. А я сам такая же пустышка, как и люди, которых я ценил. И разбивать голову в кровь дальше просто невозможно.

Адам говорит от души, сильно, глубоко, каждое слово из сердца. Но от его речи веет скорбью, болью и глубочайшей тоской.

– Почему ты развёлся?

Уверена, что абсолютно верно истолковываю его слова. Он говорит о своей жене. О том, что она почти сломала его, не оставила выбора, толкнула на путь разрушения. А он… он ничего не мог сделать?

– Да ничего экстраординарного. Остаться не смог, – легкий поворот головы, и мужчина снова вглядывается в прохожих и потоки машин. – Не люблю, когда меня сравнивают. Не хочу быть никем. Зачем так жить, если это невыносимо?

– А мне показалось, это она развелась с тобой. Потому что… потому… ну то есть… тебе недостаточно одной женщины, и… мне подумалось… она просто не захотела мириться и делить тебя с другими.

Мужчина хмурится, долго молчит, но все же осуждающе возражает:

– Ты ошиблась, – ничего, мне не впервой. – Я жене за два года ни разу не изменил, хотя возможностей была уйма. Зачем унижать свой выбор?

«А мне за два месяца не хранил верность. Я была никем», – никак не удаётся потушить жалость к себе. Неуместную, гнилую, но… Жизнь научила меня многому, ведь правда? Я же теперь сумею вовремя остановиться?

– Если ты ее любил, почему тогда ушёл? Не попробовал изменить что-то в ваших отношениях?

Он долго не отвечает, и я решаю, что ответа не последует. Все же существуют определённые грани дозволенного. И заходить за них не стоит.

– Я ее в клубе из туалета вытащил, – смотрит прямо в упор, обезоруживая искренностью и честностью. – Как ты понимаешь, она там была не одна. Поэтому… сохранять было уже нечего. Только резать без анестезии.

Шок от услышанного все ещё звенит в ушах. Мужское признание настолько поражает, что я просто отказываюсь верить. Как можно было ему изменять? Как? Вообще не укладывается в голове. Его жена кажется ненормальной.

– Очевидно, что она тебе дорога. Мне жаль, что у вас не вышло.

– А мне нет. Если бы не было ее в моей жизни, то я бы так и барахтался в суррогате радости. Принимал за счастье то, что на самом деле было фикцией. После тяжёлого развода мой взгляд на многие вещи поменялся кардинально. Я стал ценить то, о чем раньше даже не задумывался. То, что раньше воспринималось чем-то обыденным, привычным, в порядке вещей.

Невесомое прикосновение я почувствовала не сразу. Адам ненавязчиво ведёт костяшкой пальца, обрисовывая овал моего лица, а я, настолько поглощена наваждением, что утопаю в непонятных мне эмоциях. На душе очень горько, темно, и просвета нет. Обида кроет до сумасшествия. Я для него была никем, а той, в ком он растворился – позволил сломать свою душу.

Это очевидно, он все ещё страдает, ему все ещё больно.

– Нет, Юль. Ты неправа.

Резко дёргаюсь, осторожно отстраняясь от мужской руки. Слишком болезненное прикосновение. Этот разговор проходится лезвием по сердцу.

– О чем ты? – небрежно переспрашиваю, отодвигаясь от мужчины. Нужно Анечку собирать и уезжать. Срочно. Рядом с Адамом небо рушится, эмоции не поддаются контролю, бурю нужно успокоить, потому что…

– Больше не тянет, не ноет. Я переболел. Я перешагнул, пережил, – голос спокойный, а лицо серьёзное, без тени веселья, без привычных шуточек и ленивой улыбки. – Не нужно думать, что в моей душе для неё осталось место. Ее там больше нет.

Мне не должно быть дела до его души. Мы разные. И то, что меня сейчас как магнитом тянет к нему… это просто эмоции. А завтра настанет новый день, и придет абсолютное понимание, что нет нам места даже в мыслях друг друга. Но его взгляд… вот почему в нем столько… столько…

– Юль, – прячет прядь волос мне за ухо, а наши лица совсем близко, – я тебе сказать хотел…

– Мне Анечку собирать пора, – отворачиваюсь.

Разговор дался мне неприлично тяжело, и я решаю за лучшее просто его оставить, а недоговоренность со временем растворится в воздухе. Так лучше будет.

– Да, конечно, – голос Адама теряет остроту и наполненность. – Я помогу.

Чувствуя внутри пожирающую пустоту, твёрдым шагом направляюсь в гостиную. И замираю, едва вхожу в комнату.

Аня спит.

Глава 34

– Ох ты ж, как устала принцесса, – раздается за спиной тихий шепот.

Адам раскрывает свернутый на краю дивана плед и заботливо укрывает Анечку.

– Пойдём.

Осторожное пожатие пальцев, и вот Адам уже тянет меня обратно, крепко придерживая за ладонь.

Я отмираю только на кухне. Как же я проглядела момент икс?! Вообще-то Анечка никогда не засыпает в такое время!

– Лучше разбудить ее, тогда дома я смогу ещё нормально подстроить ее сон…