Второй шанс. Его дочь

Зима… приглушенное освещение, блестящие снежники, как искорки, горят в небе, плавно опадая на огромные сугробы. Уже поздний вечер, а на душе радость и трепетное тепло. И ожидание чего-то прекрасного… папа зовёт глухим голосом, а я каждый раз смакую своё имя в его устах, произнесенное чуть протяжно, с привычным акцентом. Я убегаю, дразню его, а он догоняет, крепко обнимает и начинает кружить в воздухе, улыбаясь. Поднимает высоко над головой. И мама смотрит на нас, а глаза ее лучатся счастьем и любовью…

***

– Ты когда это сбежать успела?

Подскакиваю на месте от неожиданности. Тихий шепот застаёт врасплох. Стараюсь прикрыться, на мне лишь белье.

– Под утро легла к Ане, – отвечаю и натягиваю поскорее платье , – ты иди, я сейчас приду.

Как только я показываюсь на пороге, мужчина тут же меня хватает, зацеловывает и усаживает на столешницу, задирая подол.

Свет нового дня сочно озаряет кухню, все лишнее я оставила во вчера. И теперь как-то нужно сообщить об этом Адаму…

– А я уж подумал, ты сбежала. Даже испугаться успел. С добрым утром, солнышко.

Отвернуться не успеваю, и твёрдые губы вновь подчиняют себе, а я снова тону в одновременно манящей мягкости и силе этого мужчины.

Он обнажён сверху, а когда прижимается ко мне… его запах даже сейчас проникает в легкие, будоражит кровь. Но… я все делаю правильно. Лучше сразу поговорить и все расставить по своим местам.

– С добрым утром, какой ты активный по утрам, – пытаюсь сгладить неловкость и неприятный эффект своих следующих слов.

– Угуууу… – мычит мне в шею, чуть прикусывает, поднимает голову, и сердце вдруг царапает мальчишеская улыбка: искренняя, открытая.

– Погоди, – слегка отталкиваю его.

Мне удаётся спрыгнуть на пол и отойти в сторону. И прежде, чем он приблизился, начинаю разговор.

– Адам, послушай, пожалуйста, – закусываю нижнюю губу, стараясь подобрать максимально безобидные слова. – Ты к Анечке можешь приезжать, когда захочешь…

Лицо его, секунду назад светившееся радостью, мгновенно меркнет.

В кухне повисает тягостное молчание, а я стараюсь проглотить горечь того, что должна произнести.

– Юль. А… – обвиняющий тон режет по живому. Адам хмурит брови и агрессивно вздёргивает подбородок, – ты это сейчас к чему?

– Ты имеешь полное право участвовать в ее жизни. Но мы с тобой… мы… – пытаюсь подобрать подходящие слова, но не могу – я просто слабо мотаю головой, как бы говоря: «нет, ничего не получится».

– Скажи ещё, что это была ошибка! Юля! Ты… ты вот лучше не говори сейчас лишнего, ладно? Не надо, – мужской тон набирает обороты.

– Нет. Ошибки не было. Но лучше будет, если мы сразу проясним, что это больше не должно повториться. Ты сам прекрасно понимаешь, что у нас ничего не может быть, у каждого своя жизнь, это несерьёзно. Это все несерьёзно…

– Юля, – приближаясь, Адам кладёт ладони на мои плечи и сжимает пальцы, самовольно притягивая к себе. – Я понимаю, почему ты это говоришь. Не дурак! Извини за те слова, да, наверное, как-то нужно было иначе!

– Дело не в этом, – накрываю его пальцы своими, крепко сжимая. – Не должно быть недоговоренностей и лишних надежд.

– Какие недоговоренности?! Ты ему изменила со мной! Как ты можешь просто к нему вернуться, как ни в чем не бывало?! То есть теперь это для тебя нормально?!

Подобное обвинение хоть и вполне логично, но слишком мерзкое.

– Не кричи. Держи себя в руках. И… – на секунду прикрываю глаза: его разочарование бьет глубже, чем я могла подумать. – Ты меня совсем не знаешь.

– Ты меня тоже! Вопрос в чем? Встретимся вечером, побудем вместе. Завтра ещё раз. Послезавтра – снова!

– Я просто хочу честности. Сразу.

– А с ним ты будешь такой же честной? Расскажешь ему, чем ночью занималась?!

Я с силой отталкиваю его руки. Он очень больно впивается пальцами в кожу. Место хватки горит и жжется. А в душе от каждого его слова, как от удара хлыста, – рубец.

– Перестань.

– Ты ему изменила, – грубым несдержанным шепотом выплёвывает в лицо каждую букву. – Юля!

Да, мне очень стыдно, что он так считает, но это намного лучше правды. Ему незачем знать.

– А не тебе попрекать меня неверностью!

Мужчина горько усмехается, но ответ проглатывает.

– Адам, давай начистоту. Ты любишь жену. Ещё не отошёл от развода. Тебе просто нужно ранку лейкопластырем заклеить. Это твое дело, но меня обвинять не надо, ладно? Я лейкопластырем быть не планировала.

– Шикарно, Юль. А меня, использовать, значит, можно, да? В жилетку поиграть.

– А я не настаивала. Да и мне показалось, это у нас взаимно.

– Тебе показалось.

– Слушай, на тебя куча баб вешается. Выбирай любую. Давай друг другу мозги делать не будем?

Только что меня смерили уничтожающим взглядом. Обдаёт холодом. Я готова в комочек свернуться и откатиться подальше. Но я… стою. Про себя отсчитывая секунды.

Адам высокомерно кривит губы, разворачивается и уходит в ванную, в последние секунды сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.