Читаем Второй шанс (СИ) полностью

-Что вы делаете в моей квартире, пилот Икари?Вы хотите любоваться мной как Командующий Икари? - После ее реплики осознаю, что рванул к ней в чем мать родила. И на мне из одежды только гордость и кусок ржавой арматурины. Кою к одежде причислить - согрешить против здравого смысла.

-Нет, Аянами. Я услышал стон и падение, и прибежал помочь.Если я неприятен тебе - могу уйти.

-Мне требуется помощь в перевязке.Функциональность тела снижена из-за ранений. - Черт, я еще никогда не испытывал ничего подобного.Она ведь не робот. нельзя же так.

-Я готов помочь.

-Перевязочный материал и препараты в коробке.Инструкция по уходу за повреждениями там-же. Аккуратно беру рей на руки и сажу на край кровати. Сам беру коробку, формирую на указательном пальце лезвие и срезаю скотч.Два рулона эластичного бинта для ребер, стерильный бинт, несколько стерильных ватных тампонов, антисептик для обработки рук, 6 пронумерованных белых коробок. И листок с инструкцией, отпечатанный на ч/б принтере. Офигенная аптечка. Ни названий препаратов, ни дозировок, ничего лишнего. Они что, на Рей еще и препараты проверяют? По принципу загнется, не жалко, у нас еще сраный аквариум таких? Успокаиваюсь, мою руки и обрабатываю их антисептиком. Расстегиваю застежки эластичного бинта и начинаю аккуратно его сматывать, постепенно обнажая пораженные участки. Смазываю мазью из первого тюбика присохшие к ранам тампоны. Ее левый бок - сплошная гематома, есть несколько ожогов, но они малы. Очередной оборот бинта открывает рану от пули, зашитую саморассасывающимися нитями, и маленькую грудь с едва заметными сосками. Подавляю возбуждение, сглатываю слюну и продолжаю дальше. Мазь из первого тюбика уже размягчила корку подсохшей крови, старые тампоны можно удалять. аккуратно цепляю один пальцами, подавляя боль, и тяну на себя.Теряю концентрацию, и боль возвращается, Рей дергается, ее тело напрягается под моими пальцами.Первый тампон отходит без особого труда и почти боли, я ожидал худшего. Смазываю рану мазью из второго тюбика и накладываю новый тампон. Остальные два идут легче. Шепчу на ушко успокаивающий бред, пока обрабатываю рану от пули.Девушка настолько удивлена, что почти не ощущает боли. Спрей, оказавшийся в коробке номер три, следовало распылить на гематомы, что я и сделал.Подождав, пока он впитается, втер из баночки под четвертым номером крем по всей поверхности синяка и нежно, но туго забинтовал поврежденную грудную клетку. Снова вымыл с мылом руки, как было сказано в инструкции, обработал их антисептиком, после чего снял повязку со второго глаза.Закапав его каплями из предпоследней упаковки, я забинтовал его заново, после чего аккуратно сложил все средства обратно в коробку. Крем из оставшегося тюбика я намазал на сложенный в несколько слоев бинт и прибинтовал его к ожогу. Завязав бинт бантиком спереди на бедре, я улыбнулся девочке:

-Все, Аянами, я закончил перевязку - сказал я, взбивая подушку и поправляя постель. Рей неотрывно наблюдает за моими действиями, изредка моргая. Воспользовавшись ее замешательством, позволяю себе немного хулиганства: аккуратно толкаю ее назад, придерживая за шею и укладываю на кровать. Сверху укрываю одеялом и иду в свою комнату за одеждой.

В комнате вспоминаю, что у Синевласки дома только доширак и сублимированные овощи. Такую еду еще можно назвать питательной, но вкусной нельзя уж никак. Позвонив в ту-же службу доставки, заказал онигири с омлетом, кольца кальмара в кляре и яблочного сока, помня что она не ест мяса и никаких продуктов цвета крови. Хотя с её прошлым это и понятно. Пока еда ехала, провел уборку пыли в квартире Рей, чем привел свою майку в полную негодность. Соседка внимательно следила за всеми моими манипуляциями, не отрывая глаз и боясь пропустить мое малейшее движение. Окно я открыл на проветривание, крупный мусор, в основном состоящий из застарелых кровавых бинтов и упаковок заварной лапши, сложил в найденную пустую коробку и выставил в коридор. Курьер позвонил в дверь, и я забрал свой заказ, снова расплатившись по терминалу. Подумав, принес из своей комнаты типовую кастрюлю, из ящика на кухне у Аянами достал такую-же, снял полку в пустом ящике, и соорудил из этого импровизированный кроватный столик, на который и поставил все эти, заказанные мной, вкусности. Наконец девушка подала голос:

-Что это такое, пилот Икари? Это еда?

- Да, попробуй, это вкусно. Кальмары в тесте, рисовые шарики с омлетом и соевый соус.Если хочешь, есть яблочный сок. Никакого мяса и ничего цвета крови. - Недоверчиво смотря в картонную коробку, она взяла колечко осьминога палочками и , обмакнув в соевом соусе, закинула себе в рот.

-Я впервые питаюсь подобной едой. Это...вкусно... - Столько растерянности, взгляд обращен внутрь себя.

- Чем ты питалась раньше?

- Лапшой и овощами, эта еда питательна, не требует много времени на приготовление и обеспечивает организм необходимыми веществами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Пятеро
Пятеро

Роман Владимира Жаботинского «Пятеро» — это, если можно так сказать, «Белеет парус РѕРґРёРЅРѕРєРёР№В» для взрослых. Это роман о том, как «время больших ожиданий» становится «концом прекрасной СЌРїРѕС…и» (которая скоро перейдет в «окаянные дни»…). Шекспировская трагедия одесской семьи, захваченной СЌРїРѕС…РѕР№ еврейского обрусения начала XX века.Эта книга, поэтичная, страстная, лиричная, мудрая, романтичная, веселая и грустная, как сама Одесса, десятки лет оставалась неизвестной землякам автора. Написанный по-русски, являющийся частью СЂСѓСЃСЃРєРѕР№ культуры, роман никогда до СЃРёС… пор в нашем отечестве не издавался. Впервые он был опубликован в Париже в 1936 году. К этому времени Катаев уже начал писать «Белеет парус РѕРґРёРЅРѕРєРёР№В», Житков закончил «Виктора Вавича», а Чуковский издал повесть «Гимназия» («Серебряный герб») — три сочинения, объединенные с «Пятеро» временем и местом действия. Р' 1990 году роман был переиздан в Р

Антон В. Шутов , Антон Шутов , Владимир Евгеньевич Жаботинский , Владимир Жаботинский

Проза / Классическая проза / Русская классическая проза / Разное / Без Жанра
Разум
Разум

Рудольф Слобода — известный словацкий прозаик среднего поколения — тяготеет к анализу сложных, порой противоречивых состояний человеческого духа, внутренней жизни героев, меры их ответственности за свои поступки перед собой, своей совестью и окружающим миром. В этом смысле его писательская манера в чем-то сродни художественной манере Марселя Пруста.Герой его романа — сценарист одной из братиславских студий — переживает трудный период: недавняя смерть близкого ему по духу отца, запутанные отношения с женой, с коллегами, творческий кризис, мучительные раздумья о смысле жизни и общественной значимости своей работы.

Дэниэл Дж. Сигел , Илья Леонидович Котов , Константин Сергеевич Соловьев , Рудольф Слобода , Станислав Лем

Публицистика / Самиздат, сетевая литература / Разное / Зарубежная психология / Без Жанра