Второй выстрел

«Ну и ну! — мысленно воскликнул я. — А ведь кто-то из нас с Мышкиным предполагал что-то в этом роде, уж не помню, кто именно». Только нам это показалось слишком невероятным. Жизнь, однако, как обычно, превосходила все ожидания. Вновь возникала тема загадочной таблетки. Якобы, витамина… Если Глинка заранее собирался приехать на следующий день и взять все в свои руки… — это существенно меняло дело. Правда, в этом случае он должен был знать, что Лели с утра не будет… Что ж, в конце концов и это не исключено — вполне мог слышать какие-нибудь разговоры… Кстати, Ольга тогда сказала мне об этом по телефону, так что тут как раз все сходится… В общем, с этой информацией следовало немедленно бежать к Мышкину. Меня охватил азарт гончей. Хотя… Что, собственно, мог сделать мой бедный друг, начисто лишенный в этом случае официальных полномочий? Никто ничего не докажет. А Глинка, разумеется, с нами и разговаривать не станет. «Если Мышкин правильно разгадал смысл треугольника: асфоманты — отец — спецслужбы, — вдруг подумалось мне, — то все это вдвойне и втройне глупо. Секретная служба свято хранит свои тайны, а те уже давно разгаданы! Глупость, глупость полнейшая. И при чем здесь Глинка — убей, не пойму…»

Заметьте, что размышляя об этом, я продолжал сидеть за столом и попивать чаек. А между тем мне стоило большого труда не вскочить и не рвануть немедленно к Мышкину, вопреки всем моим рассуждениям о его беспомощности. Хорошо, что Леля не отличалась наблюдательностью… Наконец я счел, что момент настал, и принялся благодарить и прощаться.

— Да что ты, Володенька! — вздохнула тетка. — Мне-то только радость.

Я уже стоял в дверях, и тут она вдруг спохватилась:

— Ах! Чуть не забыла! У меня ведь еще просьба. Тут книжки лежат… этого… американца-то… Джефа. Он хотел на дачу зайти, а здешнего адреса у него нету. Как его найти, не знаешь? Я б ему позвонила…

— Надо посмотреть в той газете, где он работает. Телефоны редакции… — сказал я. — Знаете что? Давайте их мне, я сам отвезу.

Откровенно говоря, я подумал, что так будет проще, чем звонить и договариваться от ее имени. Книги оказались двумя здоровенными словарями политической и экономической лексики. Я обалдел. Леля заметила мое недоумение и пояснила:

— Это они с Юрой обменивались… через Олечку.

— Понятно, — кивнул я. — Я его обязательно найду и передам. Не беспокойтесь.

Первым делом я все-таки позвонил Мышкину — из ближайшего автомата. Телефон не отвечал. Тогда я решил поскорее разобраться с Лелиным поручением — чтобы за прочими делами о нем не забыть. Тут мне повезло. Газета, в которой работал Джеф и которую обычно так просто не купишь, обнаружилась в ближайшем киоске. Откуда-то из старых разговоров у меня в мозгу засела информация, что он работает в отделе хроники. Я набрал номер и после недолгой путаницы, вызванной наличием в отделе двух Джефов, добрался до того, который был мне нужен.

— А, книги! — сказал он. — Хорошо. Если хочешь, я могу к тебе за ними заехать. Но это вечером, после работы.

Этот вариант меня не очень устраивал. К вечеру я надеялся все-таки раздобыть Мышкина. Вообще после Лелиного рассказа про Глинку у меня почему-то появилось ощущение, что я страшно занят.

— А может быть, ты сам заедешь прямо сейчас? — продолжал Джеф. — Сюда, в редакцию. Выпьем кофе…

— Ладно, — сказал я. — Заказывай пропуск.

Минут через пятнадцать мы с Джефом сидели вдвоем в его микроскопическом кабинете, где вообще-то не было места ни для кого и ни для чего, кроме бумаг и компьютера. Именно так — сидели, хотя сначала я собирался отдать словари и уйти. Но меня, как выяснилось, ждал очередной сюрприз.

— У тебя есть пять минут, Володя? — спросил Джеф. — Я хотел бы поговорить. Совсем недолго.

Я кивнул.

— Что будешь пить?

Я огляделся в растерянности, пытаясь понять, где он ухитряется прятать напитки.

— Это не здесь, — улыбнулся Джеф. — Есть специальная комната. Это — святое.

— Ничего я не буду, спасибо. Или нет, буду. Кофе, если можно.

— Нет проблем. Момент!

Он ушел и почти сразу же вернулся, неся кофе для меня и бутылку воды для себя. Я решительно не представлял, о чем он собирается говорить.

— Давно хочу спросить тебя, Володя, — начал он, особенно тщательно выговаривая слова. — Ты был в гостях у Ольги в тот вечер, когда она приняла снотворное?

— Нет, — недоумевая ответил я.

— А кто был?

— Да многие… Почему ты спрашиваешь?

— Значит, тебя там не было… — не отвечая, пробормотал он себе под нос. — Тогда вот что… Скажи, тебе не кажется странной вся эта история?

Я сделал вид, что не понимаю.

— О чем ты?

— Я был там, — медленно проговорил он. — В тот день. И разговаривал с Ольгой. И я бы ни за что не сказал, что через несколько часов она это сделает. Ни за что. Ты меня понимаешь? Совсем не похоже.

— Я… я думал об этом… — признался я.

— Да? Значит, ты тоже? А ты не думаешь, что об этом стоило бы рассказать… в милиции?

— Пробовал, — сообщил я, не вдаваясь в подробности. — Милиция не видит оснований для беспокойства. Версия самоубийства кажется им убедительной. Все.