Второй взгляд

— Илай, почему ты торчишь дома в субботу вечером? — осведомился женский голос.

— Фрэнки, почему ты в субботу вечером торчишь на работе? — поинтересовался он в свою очередь.

Фрэнки Мартин занималась анализом ДНК. С Илаем ее связывала давняя дружба. Они познакомились на конференции криминалистов, и он сразу понял, что перед ним специалист высочайшего класса. Теперь Фрэнки жила в штате Мэн, и, хотя Илай тысячу раз собирался навестить ее, свое намерение он выполнил лишь два дня назад. С собой он захватил вещдоки по делу об убийстве Сесилии Пайк. Иной возможности сделать анализ у него не было. Босс Илая никогда не согласился бы тратить деньги налогоплательщиков на исследования, связанные с убийством семидесятилетней давности. Что касается Фрэнки, она с готовностью пообещала оказать ему эту дружескую услугу.

— Единственная причина, по которой я торчу в выходной на работе, — желание помочь моим так называемым друзьям, — засмеялась Фрэнки, — у которых, как выясняется, чертовски короткая память.

— У тебя есть для меня хорошие новости? — выдохнул Илай.

— Смотря какие новости считать хорошими. Мне удалось получить ДНК из слюны, сохранившейся в трубке, а также из частиц кожи, оставшихся на веревке. И тут выяснилось, что клетки на веревке принадлежат двум разным людям. Те, что остались на петле, — женщине, по всей видимости жертве. Те, что сохранились на конце веревки, — мужчине.

— Отлично.

— Это еще не все, — продолжила Фрэнки. — Анализ ДНК показал, что клетки на слюне и на веревке принадлежат двум разным мужчинам.

Версии и предположения вихрем завертелись в голове у Илая. Если трубка принадлежит Серому Волку, позволяет ли отсутствие его ДНК на веревке предположить, что Сисси Пайк повесил не он? И кто этот второй мужчина? Может быть, полицейский? Или Спенсер Пайк? Несомненно, они тоже прикасались к веревке.

— Илай, — раздался из трубки насмешливый голос Фрэнки, — я слышу, как у тебя в мозгу крутятся шестеренки.

— Да уж, от всего этого голова пойдет кругом, — вздохнул он. — А на кисете удалось что-нибудь обнаружить?

— А что такое кисет?

— Ну, маленький кожаный мешочек.

— Ах, ты про это. Я получила неверный результат. Как видно, допустила какую-то оплошность во время проведения анализа.

— А откуда ты знаешь, что результат неверный?

— Потому что такого результата быть не может.

— В каком смысле — не может? Ты выяснила, что клетки принадлежат инопланетянину? — нахмурился Илай.

— Я тебе объясню, в каком смысле, если ты дашь мне время проверить результат еще раз.

— И когда ты этим займешься?

— Сразу же после того, как ты дашь мне возможность повесить трубку. Через две минуты после получения результата я тебе позвоню.

— Спасибо, Фрэнки.

— Погоди, — усмехнулась она. — Может, когда получишь полный отчет, у тебя пропадет всякая охота меня благодарить.

Итан сунул голову в дверь ванной, где его мама нежилась в мыльной пене.

— Заходи, — сказала Шелби.

Он вошел, упорно глядя в пол. Конечно, пузырьки пены покрывали ее от шеи до кончиков пальцев, но все же… Она была его матерью… а слово «мать» плохо сочетается со словом «обнаженная».

— Не бойся, ничего непристойного ты не увидишь, — засмеялась Шелби.

Итан наконец решился поднять глаза. Мама была права, он не видел ничего, кроме ее лица.

— Мне никак не открыть эту штуковину, — сообщил Итан, протягивая ей банку с арахисовой пастой.

— Только-то. — Шелби повернула крышку и отдала сыну банку, к которой пристало немного пены. — Ты чем сейчас занимаешься?

— Делаю «муравьев на бревне»[9]. Кино такое скучное, что можно смотреть только вприкуску с чем-нибудь вкусным.

Итану взяли в прокате какой-то дурацкий детский фильм. Мальчик, разумеется, предпочел бы «Крепкий орешек — 2» и надеялся уговорить мать посмотреть его по кабельному каналу.

Он бросил взгляд в окно, по которому стекали дождевые капли:

— Жалко, что мне нельзя выйти на улицу.

— Итан!

— Знаю, что не следует так говорить. Но все равно жалко, что мне нельзя выйти на улицу.

Звонок в дверь заставил обоих вздрогнуть. Никто не собирался заглянуть к ним в субботу в девять тридцать вечера. К ним вообще никто и никогда не заглядывал. Итан наблюдал, как лицо матери побледнело и приобрело оттенок окружавшей ее мыльной пены.

— Что-то случилось с Россом… — пробормотала Шелби и встала в ванне во весь рост.

Итан успел отвернуться, прежде чем его взгляд упал… ну… на это. Шелби накинула халат, обернула вокруг головы полотенце и бросилась вниз по лестнице.

Итан мог побежать за ней вслед. Мог вернуться в кухню и заняться изюмом и сельдереем. Но он не двигался с места, словно прирос к полу. Перед глазами у него стояло то, что он увидел в ванной, перед тем как отвернуться. Голая нога в хлопьях пены.

Он сам не понимал, почему эта картина напомнила ему о той ночи, когда они с дядей Россом охотились за привидениями.