Второй

К тому же, ты сам знаешь, что Петрович будет всегда на твоей стороне, что бы ты ни выбрал и ни сделал. А следовательно, я всегда буду выполнять только то, что мне прикажет Петрович. Я не отказываюсь от задачи и не нарушаю приказы. Он велел мне быть всегда рядом. И если захочешь уехать — я уеду. Но…если ты останешься и поможешь мне, у меня появится реальная возможность все решить здесь и сейчас. Это слишком редкий шанс, чтоб его упускать. Один на миллион — остановить Рой еще до всплеска. С магом. С открытыми глазами. А не тыкаться наугад в неизвестность и темноту.

Но мне придется убивать, Ян. Может, даже конкретного человека. Резать ему ауру по живому. Ты будешь готов к этому?

Тебе принимать решение.

Он замолчал. Он ждал, что я ему отвечу. А мне…мне хотелось наорать на Второго и убраться прочь из этого страшного дома и страшной квартиры. Но я понимал, что никуда я не пойду, а соглашусь с тем, что он предлагает. И не потому, что мне не страшно и хочется почувствовать себя героем, а просто потому, что действительно другого выхода нет. И уехать, и спрятаться в берлоге — это не выход, а самое настоящее бегство. Бегать я не хочу. И так жить тошно стало. Если бы не видел воочию Прилипал, не понимал, что происходит с зараженными, не ощущал, как питаются зародыши, не догадывался об этой чертовщине — честное слово, ушел бы. Мне действительно было страшно.

Но не мог я уйти. Как не мог Второй, ничего не говоря, просто увезти меня отсюда… Не тот случай.

— Зачем ты меня просишь, если и так понятно, что я никуда не поеду.

Второй рубанул ребром ладони воздух.

— Ничего еще не понятно.

Я остановил его:

— Не заводись. Я согласен. Остаемся. Решаем этот ребус, а потом разговоры разговаривать будем.

Он пожал плечами.

— Как скажешь.

Повисла неловкая, весьма ощутимая пауза.

— Ладно, — наконец не выдержал он. — Пора за работу.

Мы вышли из квартиры. Я посмотрел еще раз подъезд. Не поленился подняться на 9 этаж и спуститься обратно. Но везде, возле всех дверей в подъезде я видел черный пух.

— Значит грязно — как- то даже разочарованно отозвался Второй. — Где же она прячется…

Мы спустились вниз. Серый день, грязный двор, слякоть…И черный пух…Я оглянулся по сторонам — три девятиэтажки, садик, гаражи.

Второй походил кругами, пробежался из одного конца двора в другой. Я понимал, что он «не видя», но используя какаю-то свою методу ищет «черную вдову». Но, похоже, все было безрезультатно.

— Попробуем походить по подъездам. Там, где она обитает, там должно быть чисто. Но… Это в теории. Так. Меньше слов, больше дела.

Мы побежали. Дома были стандартные — на четыре подъезда. Девятиэтажки. Вначале работа двигалась быстро. Я заходил в выбранный подъезд, осматривался и говорил Второму о результатах. Того либо все устраивало и мы шли дальше, либо он заставлял просматривать все пространство с первого по девятый этаж, включая чердак и выход на крышу. Но где бы мы ни смотрели, везде я видел тонкий слой черной, выброшенной давно пыли.

Закончили с крайней девятиэтажкой. Спустились вниз. Отдышались. Вернее, я. Второму хоть бы что, а у меня дыхалка сбилась. Я не сильно тренировался раньше в беге на длинные дистанции.

— Погнали? — спросил он у меня через три минуты.

— Погнали, — ответил я, так и не восстановив дыхания.

В четвертом подъезде следующего дома в районе второго этажа я просто сел на ступеньки и, судорожно хватая воздух горящими легкими, прохрипел: — Не гони, оттуда «свет» идет…

Я показал на одну из квартир просто напротив лестничного пролета. — там все чисто.

Второй поднял меня за ворот со ступенек.

— Стой тут. Я сам, если что…звони Петровичу.

Он достал пистолет. Взвел курок. И, не прячась, загрохотал кулаком в рассохшуюся от времени фанерную дверь.

Открыли сразу, будто ждали. На пороге появился старик в старой застиранной рубахе. Второй оттолкнул его в сторону и вбежал в квартиру. Я смотрел на старика и не видел ничего особенного. Аура была просто серая, выцветшая, как у многих людей, проживших длинную нелегкую жизнь… но квартира была вся чистой. Я видел через распахнутую дверь часть коридора и кухни.

— Там чисто — закричал я Второму.

Второй вернулся — глянул на онемевшего от неожиданности и страха старика и, подойдя к нему в плотную, спросил.

— Кто умер?

Губы старика задрожали. Из глаз потекли слезы. Он стоял, прислонившись к стене, но ноги его не слушали и было видно, что он держится из последних сил. Видеть это все было больно и неприятно.

— Кто? — Второй задал вопрос еще раз.

— Жена…Мария… Вчера… — старик плакал, с трудом выговаривал слова. — Не убивайте меня. Ее же похоронить некому будет…

— Черт, черт, — Второй был зол он грохнул кулаком в дверной косяк. И объяснил мне.

— Ян, это не здесь. Здесь только пища…

Дед продолжал рыдать, он сполз по стене на пол и сидел, скукожившись, зажмурив глаза, закрыв руками голову. Старика было жалко до чертиков. Только вот чем мы ему помочь могли.

Но Второй так не думал.