Второму игроку приготовиться

Я вновь упал перед ней на колени и взял осколок, стараясь не встречаться с владычицей взглядом (она вполне могла отправить меня на обязательный математический квест, чтобы спасти одного из своих королевских родственников – обычно своего мужа, бестолкового короля Многвата, которого постоянно брал в плен злой волшебник Умножатор и запирал в Подземелье деления-в-столбик, что под пиком Транспортира высоко в горах ВсякаяВсячина). Зажав в руках осколок, я вновь подобрался, готовясь к тому, что меня ожидало – к высокой цене, которую мне приходилось платить… Я, точнее Кира, ворвалась в захламленный кабинет, где за компьютером увлеченно работал Ог. Он повернулся, и Кира протянула ему блокнот, в котором был рисунок логотипа Halcydonia Interactive.

Об этом Ог тоже рассказывал в интервью и в автобиографии. В своем кабинете художественного отдела GSS в порыве вдохновения Кира разработала логотип, а затем кинулась в кабинет Ога, чтобы показать ему.

Ог взглянул на эскиз и воскликнул:

– Идеально!

Он поднялся, чтобы обнять Киру…

…Я вернулся в свой аватар в тронном зале королевы Многвата на Халцедонии, с Четвертым осколком в руках. На этот раз мне даже не пришлось его переворачивать, чтобы увидеть выгравированную на нем подсказку, поскольку она уже была видна.

Подсказкой вновь был символ, состоящий из комбинации элементов. Он походил на гендерные символы Марса и Венеры, наложенные друг на друга так, словно они занимаются любовью, а поперек лежала штука, напоминающая семерку с закрученным хвостиком. Вместе эти элементы образовывали символ, который до сих пор моментально узнавали многие любители поп-культуры конца двадцатого века и тем более все истинные поклонники рока или фанк-музыки:

Я недоверчиво посмеялся про себя и на мгновение зажмурился, внутренне готовясь к беспрецедентной волне визгов-писков, которые непременно извергнет Эйч через несколько секунд.

Наконец, поклонившись и поблагодарив королеву, я начал пятиться, пока не сошел с помоста. На последней ступени я обернулся к друзьям, которые с тревогой всматривались в мое лицо. АртЗмида подняла скрещенные пальцы.

– Ну? – поторопила меня Эйч.

Я удрученно опустил голову и протянул осколок, показывая им выгравированный на нем символ. Затем закрыл глаза и мысленно начал считать до трех. Я добрался только до одного…

– Мать моя женщина! – воскликнула Эйч. – Чтоб у меня глаза лопнули! Быть того не может! – Она принялась выплясывать танец в стиле фанка, приближаясь ко мне, а потом и вокруг меня. – Это символ любви номер два, Си! Это Принс!

– Какой еще принц? – нахмурился Сёто.

– Не принц, а Принс! Он же «артист, ранее известный как…». Принс фанка! Верховный жрец поп-музыки! Его королевское Хулиганство, Пурпурный!

– А, ясно, – протянул Сёто. – Это тот чувак, что еще в девяностых сменил имя на охранную руну, да?

Эйч предостерегающе повертела перед его носом указательным пальцем, но затем широко улыбнулась.

– Свезло так свезло, ребята, – заявила она, все еще пританцовывая. – Мой отец оставил мне всю свою коллекцию музыки и фильмов Принса, когда переехал. Я все детство провела с ними и, вероятно, знаю о Принсе и его творчестве больше, чем любой другой человек в истории.

– Да-да, – сказал я. – Помнишь, сколько раз ты пыталась заставить меня посмотреть с тобой «Пурпурный дождь»?

Она перестала танцевать и обвиняюще ткнула в меня пальцем.

– А ты помнишь, сколько раз досидел со мной до конца фильма? Нуль! Нисколько! Ни единого разочка! И мы оба знаем почему, не так ли? Потому что из-за Принса ты начинал сомневаться в своей сексуальной ориентации, скажешь нет?

Прежний Уэйд принялся бы рьяно отрицать обвинение. Но, опять же, ОНИ расширила мои взгляды. По крайней мере до такой степени, чтобы признать юношеские слабости.

– Ладно, возможно, есть в твоих словах крупица правды, – улыбнулся я. – Смотря клип на When Doves Cry, я всегда отводил глаза, когда он вылезал из ванны. Каждый раз. – Я положил правую руку на сердце. – Прошу, прими мои искренние извинения, Эйч. Прости, что никогда не позволял себе по достоинству оценить гениальность Принса.

Эйч закрыла глаза, подняла ладонь к небу, как чернокожая певица госпел, и крикнула:

– Аллилуйя!

– Так куда нам теперь? – спросил Сёто. – Полагаю, где-то есть планета Принса?

Эйч хмуро посмотрел на него.

– Ну естественно, дурашка. Существует целая планета, посвященная Принсу, его жизни, искусству и музыке. Но мы не зовем ее «планетой Принса». Ее название – непроизносимый символ, тот, что на осколке. Но можете использовать ее прозвище – Загробный мир. Планета сперва была храмом, поскольку возникла вскоре после смерти Пурпурного, в первое десятилетие существования OASISа. Как ярая фанатка Принса, Кира Морроу помогала создать его планету.

Эйч вывела перед нами трехмерную голограмму Загробного мира – не сферу, как большинство планет, а в форме, полностью повторяющей символ на Четвертом осколке – тот, который Эйч назвала символом любви № 2.