Второму игроку приготовиться

– Ага, – АртЗмида покачала головой. – Даже не знаю, как тебе это удается, Си. У тебя талант заводить друзей намного круче себя.

– Все дело в моей скромности, мадам, – ответил я. – Это мое секретное оружие. А еще гладко выбритый подбородок.

Закатив глаза, АртЗмида рассмеялась, затем взглянула на Фейсала.

– Думаешь, меч сработает?

– Как знать? По словам наших инженеров, Анорак, по сути, ничем не отличается от других NPC, по крайней мере так его воспринимает система. Поэтому теоретически на него должны действовать те же правила и рабочие параметры: то есть его можно убить, если нанести большой урон.

– А если не получится? – спросил Сёто. – Просто отдадим ему осколки и будем надеяться, что он сдержит слово?

Когда я представил, как передаю Анораку Семь осколков, меня на мгновение замутило. Но внезапно возникла одна мыслишка…

Я вновь перечитал раздел в блокноте Киры, описывающий, как игрокам следует соединить Семь осколков. К концу чтения в голове наметились общие очертания плана, которым я поспешил поделиться с остальными. Они согласились, что он может сработать. Последующие несколько минут мы потратили на проработку деталей с Фейсалом, чтобы он передал инструкции нашим админам и службе безопасности, которая готовилась к операции по спасению Ога.

Едва мы закончили, АртЗмида вскочила на ноги и сказала Фейсалу:

– Передай Майлзу и его ребятам, что я уже выхожу из системы, и пусть не смеют выдвигаться без меня.

– Да, мэм. Но мы задействовали три мобильные группы, а также три звена беспилотников. Вам не обязательно самой рисковать, мисс Кук.

– Огден Морроу однажды спас наши жизни. Я сделаю все возможное, чтобы вернуть ему долг. – Она посмотрела на меня. – Держись на связи. И удачи!

АртЗмида одарила меня очередной улыбкой и развернулась. Я вдруг осознал, что, при худшем развитии событий, мы с ней больше никогда не увидимся. Я положил руку ей на плечо, и, почувствовав прикосновение через тактильный костюм, она повернулась. Как всегда, выглядела она прекрасно.

– Эй, если вдруг что-то случится, – начал я, – хочу извиниться. За многое. Но главным образом за то, что не слушал тебя. Все это время ты была права, а я ошибался.

Она усмехнулась и положила ладонь на мою щеку. В последний раз Саманта так делала в реальном мире, во время наших недельных каникул в поместье Ога. Ровно тысячу сто пятьдесят три дня назад. Теперь же не настоящая рука Саманты касалась меня, однако я чувствовал прикосновение, и от него мое сердце забилось быстрее.

– Ты не перестаешь меня удивлять, Уоттс. Ты не совсем безнадежен.

Она поцеловала меня в лоб, затем отступила на несколько шагов, чтобы я не попал в зону действия заклинания.

– Удачи, ребята.

– И тебе удачи, Арти, – ответил я. – Береги себя, ладно?

АртЗмида напоследок кивнула всем нам, затем телепортировалась: ее аватар исчез в ливне сверкающей серебряной пыли. Я повернулся к Эйч и Сёто.

– Ребята, готовы?

Сёто кивнул и нервно поднял вверх большой палец. Эйч похрустела костяшками пальцев и ответила:

– В полной боевой готовности.

Я проверил таймер на своем меню: оставалось всего два часа и двадцать восемь минут. У Эйч и Сёто – минут на двадцать меньше. У Фейсала – всего два часа. При этом нам предстояло найти еще три осколка. Если и они спрятаны так же надежно, как предыдущие четыре, нас ждут большие неприятности.

– Пристегнитесь, ребятки, – с улыбкой сказала Эйч. – Мы отправляемся в Загробный мир! И приготовьтесь слушаться во всем меня, ладно?

Мы кивнули, затем все помахали Фейсалу на прощание. Эйч положила руки нам с Сёто на плечи. Прямо перед телепортацией в Загробный мир, она воскликнула:

– Oh no, let’s go![43]

0021

Когда наши аватары материализовались, а зрение прояснилось, мы обнаружили себя посреди длинного сводчатого тоннеля. Каждый клочок потолка и значительную часть пола покрывали граффити, посвященные Принсу Роджерсу Нельсону, нанесенные его фанатами за последние три десятилетия. Строчки его песен, инициалы внутри пронзенных стрелами сердец и тысячи посланий любви и преданности – все адресовано артисту и его творчеству. Тут и там мелькали цветастые, выведенные в разных стилях фразы, вроде: «Спасибо, Принс», «Мы тебя любим, Принс» и «Мы скучаем по тебе, Принс». Я также заметил несколько портретов музыканта, нарисованных рядом с годами жизни (7.06.1958–21.04.2016) и десятки тысяч изображений его нечитаемого символа.

Я заставил себя оторваться от граффити и оценить обстановку. Позади туннель заканчивался ярким полукругом ослепительно-белого света, а впереди виднелся полукруг сочной зелени, сразу за черной сетчатой оградой футов на десять.

Чтобы не сесть в лужу, показав всю глубину своего невежества в отношении жизни и творчества Принса, я вывел на экран перед собой его полную дискографию, фильмографию, биографию и хронологию карьеры, чтобы иметь возможность в любую секунду в них заглянуть. Также у меня работал плагин для распознавания изображений, который постоянно выводил в окошках по бокам информацию о моем окружении – прямо как у Терминатора.