Второму игроку приготовиться

– Семерка – это семеро из NPC-воплощений Пурпурного на разных этапах его карьеры. Все они обладают божественными способностями.

– Ты уже сражалась с кем-то из них? – спросил Сёто без задней мысли.

– Естественно, нет! – оскорбилась Эйч. – Если напасть на любое воплощение Его королевского Хулиганства в Загробном мире, тебя ждут серьезные неприятности. А противостоять сразу семерым – чистое самоубийство. Стал бы ты взбираться на Олимп или отправился бы в Асгард, чтобы сразиться со всеми богами? Только нефаны – высокомерные туристы – предпринимали попытки пойти против Семерки, и всех до единого покарали за дерзость и высокомерие.

– Возможно, в том-то и дело, – сказал я. – Как ты и заметила, они не были настоящими фанатами Принса. Но ты-то его обожаешь и знаешь о нем и об этой планете все. Ну же, Эйч. Если нужно сразиться с Семеркой, где их найти?

Эйч на мгновение задумалась. Потом вздохнула и указала на южный горизонт.

– В пустыне, в семи милях к югу от города, стоит храм. Храм Семерки. В центре его двора находится арена. Ступив на нее, ты призовешь для сражения семь воплощений Принса со всего Загробного мира.

Неожиданно Эйч кинулась в ворота, поманив нас за собой.

– Ты куда? – крикнул я ей вслед. – Ты же сказала, что арена в пустыне за городом?

– Нам пока туда нельзя. Надо сперва подсобрать оружия. И бонусов. Примерно море бонусов…

– У меня в инвентаре куча всякого оружия, – заметил Сёто. – И у тебя тоже. Мы одолжим Парсифалю все, что ему потребуется.

Эйч покачала головой.

– Против Его королевского Хулиганства или одного из его семи воплощений обычное оружие неэффективно. Действует только местное акустическое, ударное и музыкальное. Семерка и ее приспешники сами вооружены смертоносным акустическим оружием, а некоторые – мощными артефактами, способными уничтожить любого аватара одним ударом. Поэтому, если хотим их победить, нужно подготовиться, понимаете? И как же меня бесит, что приходится транжирить драгоценные секунды на уговоры вместо того, чтобы вы просто доверились моим суждениям!

– Мы тебе доверяем, Эйч! – возразил я. – Веди нас!

Она нас повела к главному входу в Пейсли-парк, открыла одну из стеклянных дверей. Внутри звучала веселая песенка Paisley Park.

– Нам сюда, – сказала Эйч. – И под «нами» я на самом деле подразумеваю тебя, Си. Это твой квест. Но я проведу тебя через него, шаг за шагом, ладно?

– Ладно, – ответил я, с опаской заглядывая внутрь.

Вдруг нога Эйч впечаталась прямехонько в поясницу моему аватару, и я влетел в дверной проем Пейсли-парка.

* * *

Едва мы миновали вестибюль, Эйч повела меня через лабиринт мраморных коридоров, таща и подталкивая. Сёто следовал за нами по пятам, пока мы носились от одной деревянной двери с резьбой до другой – на многих из них просматривались изображения луны либо звезды.

Мы промчались через вереницу комнат, обитых пурпурным бархатом; время от времени останавливались, и по команде Эйч я касался определенного предмета, чтобы открыть секретный ход, ведущий в очередную комнату, обитую пурпурным бархатом. Следуя ее указаниям, я отыскал части блока питания в форме Символа любви, которые, по словам Эйч, понадобятся нам для ремонта космического корабля, стоящего на крыше. К счастью, она уже знала, где и как достать все пять элементов.

Пока мы летели из Комнаты со свечами в Музыкальный клуб, из Будуара в Виртуальную видеозалу, на повторе звучала песня Interactive, которую, как объяснила Эйч, Принс написал специально для своей одноименной видеоигры по типу Myst, где требовалось собрать пять частей символа Принса, спрятанных по всему Пейсли-парку. Наш квест был воссозданием той игры.

Отыскав четыре элемента, мы пролетели по другому покрытому ковром коридору в большую комнату, заполненную музейными экспонатами: десятками нарядов и инструментов Принса, выставленными под стеклянными витринами. Эйч поспешила мимо них к противоположной стороне комнаты, ни на что не взглянув. Мы с Сёто следовали за ней.

Когда она распахнула двери в следующее помещение, внезапно что-то привлекло ее внимание: в дальнем углу, окруженный бархатным канатом, стоял пурпурный мотоцикл. Я коснулся иконки в своем меню, чтобы увеличить плакат на стене позади него: это был «хондаматик» восемьдесят первого года выпуска, на котором Принс ездил в фильме «Пурпурный дождь».

– Ждите здесь! – бросила Эйч и кинулась в сторону, перепрыгивая через бархатные канаты. Я было решил, что она хочет запрыгнуть на мотоцикл и украсть его, но она неожиданно вытащила из инвентаря огромный зазубренный нож Рэмбо и пырнула колеса мотоцикла, затем проделала дыру в бензобаке. Когда Эйч вернулась к нам, я успел заметить в ее глазах слезы, прежде чем она их вытерла.

– Пришлось обезвредить «хондаматик», чтобы позже Принс Пурпурный Дождь не смог им воспользоваться. Как знать, вдруг именно это спасет наши задницы: он хотя бы не переедет Морриса. Этот мотоцикл – его ахиллесова пята!

– Какого Морриса? – спросили мы с Сёто, поспешив за ней.