Второму игроку приготовиться

Эйч что-то ответила, но из-за разделявшего нас расстояния и спешки мы не разобрали слов. Покинув музейную часть здания, мы прошли по еще одному ряду коридоров к другой двери, за которой находилась винтовая лестница, зависшая в бесконечной звездной пустоте. Она штопором устремлялась вниз, сквозь поле звезд, галактик и туманностей. Мы поднялись наверх, пока не достигли двери с табличкой «СТУДИЯ». Ступив внутрь, мы миновали просторную, обитую деревянными панелями аппаратурную комнату, заполненную гигантскими микшерными пультами и звукозаписывающим оборудованием, и вошли в главную студию. Обогнув пианино, Эйч кинулась к красной картине с изображением двух женщин и отодвинула ее в сторону. За картиной скрывался сейф. Эйч ввела комбинацию по памяти и открыла дверцу. Внутри лежала пятая и последняя часть Символа любви.

Когда все пять элементов соединились воедино, блок питания засиял.

Затем мы вернулись на сюрреалистическую винтовую лестницу и поднялись на самый верх, в большую куполообразную комнату. Как Эйч и обещала, в центре стоял огромный пурпурный космический корабль, напоминающий гигантский наперсток с несколькими капсулами по бокам. Эйч нажала кнопку снаружи, и в идеально гладком корпусе открылся вход. Втроем мы втиснулись в крошечную, обитую пурпурным бархатом кабину, и Эйч указала на углубление в форме Символа любви на панели управления, куда я немедля поместил наш блок питания. Панель засветилась, а под ногами загудел двигатель. В тот же момент куполообразный потолок распахнулся, как дольки апельсина, и втянулся, открыв звездное небо, заполненное пурпурными кучевыми облаками.

Эйч показала мне большой палец, затем схватила обтянутый бархатом штурвал и запустила корабль в небо. Покружив немного над Пейсли-парком, она направилась на восток, к далекому силуэту Миннеаполиса на горизонте.

Эйч вывела на навигационный дисплей корабля карту Загробного мира. Планета, хоть и не овальная, все же вращалась как обычная – словно кулон с Символом любви, подвешенный на невидимой цепочке в виртуальном пространстве. По большей части поверхность покрывала сюрреалистическая, уменьшенная версия Миннеаполиса середины восьмидесятых, тут и там виднелись улицы и прочие локации Лос-Анджелеса, Парижа и некоторых других мест. На карте город делился на районы: Биг-Сити, Эротик-Сити, Кристалл-Сити, Биттаун и окраина. Эйч доставила нас прямиком в центр и посадила корабль посреди оживленного перекрестка, непосредственно перед отелем «Хантингтон».

Прежде чем выйти, Эйч достала блок питания в виде Символа любви и спрятала в свой инвентарь; корабль тут же заглох и погрузился во тьму.

Улица снаружи была забита неписью – пешеходами и мотоциклистами, многие сигналили и ругались на нас за оставленный посреди оживленного перекрестка огромный пурпурный НЛО. Не обращая на них внимания, Эйч направилась к большому, похожему на крепость черному зданию на противоположном углу улицы. Изогнутая вывеска над главным входом гласила: «ПЕРВАЯ АВЕНЮ».

Указав на дверь сбоку здания с небольшим навесом и вывеской «ВЫХОД НА СЕДЬМУЮ», Эйч велела ждать ее там, а сама побежала к главному входу в клуб, как Ланселот, штурмующий замок в одиночку.

Когда она нырнула внутрь, я включил на своем экране ее видеопоток. Эйч проталкивалась через танцпол, забитый сотнями неписей различных рас, вероисповеданий и социальных классов; подростки и взрослые, в ужасной толчее, отрывались по полной. Затем картинка задергалась и смазалась, и я не мог ничего толком разглядеть. Послышался шум, похожий на выстрелы из плазменной винтовки. Несколько мгновений спустя Эйч вылетела из здания, держа в руках белую гитару с золотыми регуляторами и колками на корпусе; прямо над золотыми звукоснимателями находился золотой Символ любви. То был один из самых прекрасных музыкальных инструментов, которые мне доводилось видеть.

– Бинго! – воскликнула Эйч, победно вскинув гитару над головой, затем добавила ее в свой инвентарь. – Она стреляет звуковыми разрядами, почти такими же мощными, как у Пурпурного Спешиал! Теперь осталось взять еще парочку штуковин, и можно выдвигаться на арену. Идемте! Нас ждет прослушивание.

И она вновь пустилась в путь.

* * *

Мы пробежали по ярко освещенному неоновому туннелю, представляющему собой Седьмую улицу, через несколько кварталов свернули налево, на Хеннепин-авеню, затем принялись петлять по лабиринту пронумерованных улиц и темных переулков с кучами битых бутылок, сломанными пожарными лестницами и стольким количеством случайным образом сгенерированных горящих бочек, что и Donkey Kong[45] позавидовал бы.

Эйч поворачивала преднамеренно, четко выверенным образом – словно вводила код на сейфе. Она провела нас направо, на Южную Пятую улицу, налево, на Южную Вторую авеню, опять направо, на Южную Четвертую улицу, вновь налево, на Южную Третью авеню, и еще раз направо, на Южную Третью улицу.