Вторжение

Вздохнул князь, посмотрев со стены на глубокий ров, сухой пока из-за отсутствия угрозы. Там копошились сейчас «побежденные» ратники – потирая ушибы и врачуя покалеченных. И продолжил свою прерванную речь.

– Только, разумею я, не с одними лестницами неприятель явится. Сказывают, что пороки[17] у него имеются отменные, такие, что стену пробивать могут каменьями.

– Имеются, княже, это наверняка, – кивнул Евпатий, – они ведь полмира захватили уже, вот и привели с собой издалека людишек умных, что понимают в строительстве таких штуковин. И приневолят их построить такие же пороки здесь. Это как пить дать. Надобно и нам в хозяйстве такие иметь, да только поздно мы спохватились, – не успеем уже разыскать умельцев нужных да выстроить эти пороки. Одна надежда нам – на смекалку воинскую. Если воевать умело, то и пороки эти изничтожить можно, до того как они вред нанесут.

– А ты откудова про полмира знаешь, Евпатий? – вдруг спросил князь, глядя с прищуром прямо в глаза своему воеводе. – О татарах ведь до сей поры толком никто не слыхивал.

Понял тут Коловрат, что дал маху, проговорившись князю о том, что ведал еще из прошлой, призрачной своей жизни, что сейчас лишь изредка будоражила его душу, все дальше уходя в туман небытия. Но князь все смотрел не отрываясь и ждал ответа. Нужно было что-то придумать.

– Так ведь в прошлый раз они, годов двадцать назад, после Калки, прокатились по половцам, сказывают, да до самых венгров дошли. А потом возвернулись. Их булгары и посекли всех на обратом пути. А теперь вот из степей бескрайних нахлынули опять, как саранча, чтобы отомстить, и спалили дотла Волжскую Булгарию. Значит, все, что лежит там – до самого края земли степной, им принадлежит. И богатства, и земли, и страны дальние со всеми народами и умельцами, что пороки мощные строить могут. Я так полагаю, княже. А это и есть полмира.

По смягчившемуся взгляду князя Коловрат понял, что выкрутился.

– Да уж, прав ты, друг Евпатий, – нехотя кивнул князь, в задумчивости глядя на заснеженный сосновый лес, что стоял чуть поодаль с дальней стороны рва, – и всех этих рабов своих они с собой привели сейчас и на нас бросят. Сила большая там стоит. Больше нашей во сто крат.

– Только ведь и мы не лыком шиты, княже, – попытался отвлечь его от грустных мыслей, что рождали сомнения, Коловрат, – стены крепкие у нас, если что, выстоим до прихода подмоги. А то и сами нападать будем. Поля и леса здесь наши, известные нам до веточки. Разобьем татар и в поле, если придется. Мы ведь не половцы, не знают они еще истинной нашей силы. А пороки эти можно изничтожить, так что они и камня выпустить по нашим стенам не смогут.

Князь усмехнулся краем рта таким речам, но смолчал в ответ, разглядывая холодное зимнее небо. Так разговор и утих сам собой.

Убедившись, что воины на стенах свою задачу знают, и в учебных сшибках еще раз встряхнув конницу, коей уже набралось под стенами города почти восемь тысяч, Коловрат перепоручил ее до срока Лютобору, а сам немного заскучал. Вестей от Федора не было, кроме одной, что пришла уже неделю назад, – прискакал гонец из сотни Наума с сообщением, что посольский поезд с дарами въехал в стан татарского войска, которое раскинуло свои походные шатры в верховьях Мокши и Воронежа. Запасные же сотни остались ждать послов в приграничных землях, то и дело имея сношения с соседними кордонами, за которые татары еще не заходили, остановившись у границы рязанских земель словно у невидимой линии. Это был явный расчет на то, что противник падет на колени, не вступая в битву, которая казалась бессмысленной при таком численном превосходстве. С кордонов высылали лазутчиков, что пытались посчитать численность прибывшего к южным границам Руси войска и по разрозненным весточкам, кои собирались у князя в единую картину, получалось, что не меньше сотни тысяч татарской конницы сейчас стояло в верховьях Мокши и Воронежа. И с каждым днем в стан Батыя с юга и востока прибывали новые отряды, словно ручейками вливаясь в бескрайнее море, которое день ото дня становилось все более полноводным.

Это была еще не война, но у Юрия уже не осталось сомнений, что очень скоро все это море, прорвав хлипкую плотину, хлынет на равнины Рязанщины, стремясь поглотить самою столицу княжества. Особенно если посольство княжича Федора не достигнет цели. Но пока что он собирал союзные войска и велел Коловрату наблюдать за татарами, собирая вести с кордонов.

Все кордоны рязанские стояли аккурат на пересечениях лесных путей и водных. Все связаны были меж собой глухими тайными тропами, о коих не знал никто, кроме служилых людей. По этим самым тропам, а то и на лодочке по речушкам неприметным, с гонцом могли рязанцы быстро передать весточку в саму Рязань, или друг другу, если была нужда. В один из дней пришла таким путем весточка с кордона, что стоял в верховьях речки Пары. От сотника по имени Держикрай.