Вторжение кочевников

Когда весна громко заявила о себе первыми солнечными деньками, с крыш начала капать вода, в которую превращался снег, а на реке треснул лёд, мы закончили обносить наши здания частоколом, поставили ворота и ещё одну наблюдательную вышку. Количество стражников увеличили вдвое, а также вдвое возросло количество жителей моего нового посёлка. Теперь нас было двести с лишним человек. В основном внутри частокола жили мастера, прибывшие издалека. Чаще всего это были самостоятельные группы молодых подмастерьев, которые пока не могли открыть своего дела, или просто молодые люди, которые искали лучшей жизни вдалеке от дома. Реже это были семьи с детьми, ещё реже со стариками.

Мы принимали всех, поскольку начальный отбор проходил ещё до того, как люди приходили к нам. Часто они приезжали вместе с нашими телегами или приплывали вместе с купцами на кораблях.

Наша торговля давала отличную прибыль, которая частично шла на развитие нашей торговой сети, покрытие расходов по расширению, на зарплату и на питание. Львиная доля прибыли накапливалась в специально оборудованной комнате, которая ежечасно охранялась сразу двумя нашими стражниками. Заодно они приглядывали за моей комнатой, поскольку оба помещения были рядом.

Мы возобновили работы по постройке первой домны, а параллельно с ней строили литейный и кузнечный цеха, без которых домна теряла всякий смысл.

За это время мы постоянно получали известия от Захара. Наш торговый представитель сумел грамотно распорядиться выделенными ему деньгами и сейчас сообщал, что первый этап нашего плана выполнен успешно и полностью. Вместе с тем, наш главный купец присылал грамоты, которые закрепляли за мной право на те или иные участки, торговые лавки или склады, приобретённые за мои деньги.

Основанный нами торговый дом «Игва» считался самым модным среди всех купеческих домов Кварта и Междуречья. Он быстро набирал популярность за счёт товаров нашего производства. В основном, это были амбарные и врезные замки повышенной сложности и небольших размеров.

По-прежнему пользовались спросом наши пиломатериалы из разных древесных пород.

Мой товарищ вместе с Павлом, Григорием, Всеволодом и прочими, несмотря на мои протесты, всё же приставил ко мне двух телохранителей. Столько же я когда-то приставил к самому Василию. Это вмешательство в мою личную жизнь поначалу напрягало меня.

Я пытался сбегать от них, прогонял их, но ничего не помогало. По ночам они отдыхали, а днём, ещё до моего пробуждения появлялись у двери моей комнаты и с того момента не отступали от меня до самой ночи. Если я планировал поездку, то они вдвоём сопровождали меня.

Одного из телохранителей за его большую бороду с проседью все называли Дедом. Это был здоровенный коренастый мужик с клинообразной русой бородой до груди и такими же усами. Опытный ветеран был великаном по местным меркам, хотя немного не дотягивал до моего роста. У него были широкие ноздри и шрам на носу, густые брови и проницательный взгляд. Дед был немногословен, любил зачёсывать свои волосы назад. Светло-русые волосы ветеран перехватывал ремешком, а виски и всё пространство выше ушей сбривал острым ножом.

Он был хладнокровным человеком с голубыми глазами и высоким лбом. От этого воина веяло уверенностью, мощью и силой. При мысли об этом человеке мне в голову приходило только одно слово – нерушимая скала!

Второго телохранителя, который был ещё молодым и неопытным воином, звали Витькой. Он постоянно пытался подшучивать над Дедом, за что вечно огребал по шее. Витька не уступал ему в росте, но при этом был не таким широким в плечах, что пытался компенсировать скоростью и проворством. Это был шатен с вечно бегающими карими глазами и узким прищуром глаз. У него был хищный длинный нос с большими ноздрями и складкой на переносице.

Он не носил бороду, но и бриться не любил тоже. Компромиссное решение этого мужика заключалось в том, чтобы бриться один раз в месяц. В результате Витька успевал отрастить приличную щетину, которую кто-то даже мог бы назвать короткой бородой и усами, а затем тщательно сбривал всю растительность со своего лица.

Ещё жёстче он поступал со своими волосами – как только они отрастали до такой длины, чтобы можно было за них ухватиться рукой, Витька сразу же отрезал их почти под корень. Когда молодой охранник щурился, казалось, что он придумывает очередную шутку или планирует очередную пакость, а если Витька не щурился – жди беды. В остальном это был простой и весёлый молодой воин, умелый и бесстрашный в бою.

В тот день Витька отыскал где-то муравейник, срезал своим мечом его вершину, положил эту шевелящуюся массу в мешок и привёз в посёлок. Отыскал ветерана-напарника, а затем, подкравшись к нему, высыпал всё содержимое мешка Деду в шлем, который тот во время сна обычно откладывал в сторону.

Поскольку Дед прикорнул у столовой, где я завтракал, Витька тихо отошёл подальше, а затем, бахая сапогами, побежал к ветерану по деревянному полу и на ходу закричал:

– Дед! Скорее, враги у посёлка!