Вульф

— Да, мы ищем. Я не владелец, я штатный архитектор. Отдел разработки проектов на заказ. С ними приятно работать, очень дружелюбная атмосфера. Должность, на которую открыта вакансия, не дизайнер как таковой, но похожая. Ты будешь помогать людям планировать дома их мечты. Какая у тебя квалификация сейчас? Ты ведь изучала проектирование конструкций в Сиэтле? Я могу замолвить словечко?

— Да, но я переключилась на интерьер…

Мы несколько минут обсуждаем мой опыт, диплом и объем работ, которые они выполняют. По счастливой случайности, владелец возвращается во время нашего разговора. Мы непринужденно болтаем еще минут десять. Я ухожу, пообещав прислать свое резюме, а владелец говорит, что позвонит мне в выходные, когда рассмотрит его.

Я надеваю солнечные очки и улыбаюсь солнцу, чувствуя уверенность в том, что у меня уже есть новая работа, и выхожу за дверь, помахав на прощание Деллу.

Однажды я вернусь домой.

Вот как это делается, думаю я про себя с ухмылкой. С новой работой, возможно, я смогу отремонтировать старый отцовский грузовик, чтобы продать его. Я могла бы использовать часть своих сбережений, чтобы заплатить за ремонт, а потом вернуть их, если это не слишком дорого.

Я забегаю в модную кофейню, напевая одну из любимых песен моей мамы, и беру свой латте, прежде чем сесть на улице на солнышке. Я просматриваю объявления о продаже грузовиков, похожих на модель моего отца, и с радостью обнаруживаю, что после реставрации они стоят даже больше, чем предполагал мистер Кеннеди. Я успеваю допить свой латте, как слышу их.

Низкий рокот Харлеев. Это как гимн города. Никто не смотрит и не обращает внимания, когда четыре мотоцикла подъезжают к следующему кварталу. Они с хореографической точностью паркуются задним ходом почти прямо передо мной. Я наблюдаю за ними краем глаза, за хромом и металлом, сверкающим в лучах послеполуденного солнца. Они почти заставляют мой кованый железный стол стучать о бетон от рева их моторов, прежде чем они глушат двигатели.

Мне не нужно видеть спины их кожаных жилетов, чтобы понять, что они — члены «Гончих Ада», но волчий череп, свирепо смотрящий на меня, когда они паркуются и спрыгивают с Харлеев, лишь подтверждает это.

Я сразу же узнаю двоих из них по прошлой ночи в Саванне. Одного с нашивкой — «Инфорсер», а другого с нашивкой — «Гуннар». Они крупные мужчины, у Гуннара волнистые волосы, собранные в подобие мужского пучка, который выглядит совсем не изящно.

Еще двое слезают с мотоциклов и снимают шлемы — один не такой мощный, постарше, с торчащими светлыми волосами, на его нашивке написано «Дорожный капитан».

Я перевожу взгляд на… самого крупного мужчину в группе. Когда он снимает шлем, я теряю дар речи, но не могу отвести взгляд. Он ближе всех ко мне, и прошлой ночью его точно не было в Саванне.

Мои ладони мгновенно начинают потеть, когда он вешает шлем на руль своими большими, мускулистыми руками. Он поворачивается в мою сторону и оглядывается по сторонам, сканируя местность, словно прибывший король, высматривающий любую угрозу.

Я снова поднимаю взгляд и с трудом удерживаю рот закрытым, пока наблюдаю почти как в замедленной съемке, как он двигается с тяжелой грацией. Он высокий, где-то шесть футов четыре дюйма или шесть футов пять дюймов⁶, широкоплечий и крепкий. Он настоящий Джейсон Момоа — отчасти Кхал Дрого, отчасти преступник.

Обычно я бы поступила правильно и отвернулась от него. Меня с двенадцати лет учили, какие мужчины мне подходят, а какие могут причинит боль, но что-то в нем меня завораживает.

Он не просто существует, мир словно вращается вокруг него.

На нем тонкая белая футболка под, кажется, кожаным клубным жилетом, его мощные бицепсы натягивают ткань. Военные жетоны выглядывают из выреза, поблескивая в солнечном свете, который вдруг стал намного теплее.

Он служил? Неожиданно.

Насколько я могу судить, его тело представляет собой гору мышц, и, кроме лица, он весь в чернилах.

Смелые татуировки ползут вверх по шее, покрывают кисти, предплечья и пальцы. Портрет женщины, выполненный в стиле «Дня мертвых», интригует, и я задаюсь вопросом, кто она, прежде чем начать представлять все то, что скрыто под его одеждой.

Его темно-каштановые волосы зачесаны назад, они не кажутся слишком длинными, но собраны на затылке, и несколько прядей выбились. Его борода на тон темнее волос, она ухоженная, но слегка растрепанная, и весь этот легкий беспорядок выглядит так, как будто именно это и было задумано.

Его голова поворачивается ко мне, когда он снимает солнцезащитные очки и шагает на тротуар передо мной. Хотелось бы, чтобы моя пара скрывала глаза, а не оставалась на макушке, чтобы я могла и дальше его разглядывать. Скулы у него высокие и резко очерченные, челюсть мощная и квадратная. Его глаза устремляются к моим сандалиям, пока он идет, и медленно оценивают меня за те несколько секунд, что он скользит по мне взглядом. Когда он встречается с моим, я замечаю, что они поразительные, почти нечеловеческие и самого светлого оттенка серого, который я когда-либо видела. Кажется, будто время застыло.