Введение в философию желания

Главной ошибкой классической философии было рассмотрение рационального действия как воздержанного от желания или как действия, в котором разум контролирует желание, а рациональным деятеля делает следование не желанию, но рассудку. Вот как представляется обычно выбор рационального агента между двумя возможными действиями X и Y. Действие X соответствует желанию агента. Оно, словно открывающаяся взгляду дорога, пространственно располагается, допустим, слева от находящегося в точке О агента. «Дорога» Y уходит вправо, идти по ней – следовать голосу рассудка. Говоря образно, задача рационального агента – не бросаться сломя голову по дороге X, а, трезво рассмотрев все отдаленные последствия путешествия по каждой из дорог, пойти по дороге Y.

На самом деле «пространственное» рассмотрение рационального действия приводит к ошибке. Ошибка эта закономерна – понятия пространственного мышления не применимы к анализу жизни человеческого духа. Выбирая что-либо, мы не стоим на земле перед двумя расходящимися в стороны дорогами. Пространственная протяженность не относится к феномену длительности, как замечательно показал это в свое время Анри Бергсон. Дух – это течение времени; и разум, и желание – длятся, а не имеют место. Вооружившись этой мыслю, мы в вышеприведенном примере рассмотрения агентом факта возникшего у него желания уже не увидим более конфликта желания с рассудком.

Конфликта между разумом и желанием нет, так как, собственно, нет никакого разума как моего второго Я. Вот, что происходит в момент выбора действия. Все начинается с момента возникновения желания. Агент рассматривает свое желание, он осуществляет его в своем воображении, он символически обладает объектом или любуется им, находясь в метаксическом отношении, которое делает его самого другим и изменяет Другого, попавшего в поле желания. Таким образом, желание меняет агента. Поэтому он уже другой к тому моменту, когда он принимает решение не следовать этому желанию, а выбрать «путь Y». Это желание сделало его таким разумным, а не абстрактный разум, висящий у него над головой, повелел ему отказаться от «пути X». Более того, сам «разумный путь Y» вовсе не был дан агенту вначале. Это желание «подсказало» его субъекту, желание (как событие и Встреча, как метаксическое отношение и процесс) явилось причиной появления перед сознанием агента варианта Y.

Альфред Шюц пишет об аналогичном случае выбора между мотивами так:

«В действительности выбор между двумя возможностями осуществляется в последовательном прохождении Я через ряд «состояний», в каждом из которых оно «растет, обогащается и изменяется», пока «свободное действие не отрывается от него, словно перезрелый плод». Эти две «возможности», две «тенденции» или два «направления», которые мы, как нам кажется, выуживаем из множества последовательных переходов сознания, в действительности не существуют до осуществления действия; существует одно только Я, находящееся в беспрестанном становлении вместе со своими мотивами»[120] (с. 762).

Это желание породило другое, «разумное» решение, которого не было на самом деле до того, как агент что-то пожелал. Нет никакого разума наряду с желанием. Более того, нет никакой борьбы даже между двумя желаниями, есть лишь отсутствие полновесного, целого, всю меня захватывающего желания, когда я желаю во всю полноту моей личности. Именно «недоразвитость» желания порождает колебания и сомнения, а не борьба между «всегда рассудительным» разумом и «всегда неразумным» желанием. Факультативная психология, образами и представлениями которой руководствуется классическая философия, невольно выставляет человека «сумасшедшим», в голове которого постоянно спорят двое или даже трое «людей»: Разум, Желание и Воля. В действительности, проблемой человека является его неспособность желать во всю силу и полноту своей личности, представать в своем желании целостно.

Заключение

При рассмотрении желания мне важно было не отходить от намерения совмещать ценностный и когнитивный подходы к анализу феномена. Я стремилась исследовать феномен желания аналитически, не игнорируя при этом таинственность и чудесность желания, допуская возможность принципиальной непознаваемости некоторых сторон феномена. Я стремилась, далее, к всестороннему рассмотрению феномена: поиск ответов на вопросы о том, что такое желание, что составляет его сущность, что входит в отношение желания, в каких обличьях желание выступает, совмещался с поиском ответов на вопросы: есть ли что-то, что человек должен желать; зачем человеку дано желание; ответственен ли человек за то, что и как он желает.