Введение в общую теорию языковых моделей

Попробуем теперь привести для указанных выше пяти больших идеи, возникающих на базе теории окрестности, некоторые примеры из учения о падежах в русском языке и отчасти в других индоевропейских языках, не гоняясь ни за какой полнотой, ни за какой точностью приводимых иллюстраций. Последняя оговорка имеет значение не потому, что автор не сумел или не имел времени разобраться в материалах русской грамматики, но потому, что самый этот предмет, как показано выше, одним из своих оснований имеет стихию языковой непрерывности, запрещающей удовлетворяться только одними изолированными примерами и только на них базироваться. Невозможно демонстрировать непрерывность отдельными изолированными и прерывными значениями. Можно только указывать некоторого рода вехи или узловые пункты на фоне бесконечно развивающейся языковой непрерывности. Однако эти вехи и эти смысловые узлы должны указывать нам направление, в котором происходит непрерывный и живой процесс языка. Поэтому и сама непрерывность и связанные с ней категории структуры, модели и окрестности являются для нас только принципами рассмотрения и восприятия языковой действительности, но отнюдь не методами ее изложения и, уж во всяком случае, не реально данной и вполне устойчивой картины самого языка. Пусть имеется два каких-нибудь значения данного падежа. Если мы ограничимся только указанием этих двух значений, это будет абстрактной метафизикой некоторого дискретного множества, состоящего из отдельных, ничем не спаянных между собою, явлений. Но, если мы, имея каких-нибудь два, близких одно к другому, значения данного падежа, будем считать, что в живом языке и в живой речи промежуток между этими двумя значениями может быть всегда заполнен бесконечным множеством всяких других значений того же падежа, едва отличающихся друг от друга, это будет значить, что указанные два значения одного и того же падежа рассматриваются нами с точки зрения принципа непрерывности. И даже если при изложении этого предмета мы не сумеем конкретно указать эти промежуточные значения, которые сплошь переливаются одно в другое, все-таки уже самый принцип непрерывности обеспечит для нас возможность появления в конкретном языке тончайших промежуточных оттенков; да это и всякий внимательный наблюдатель сам прекрасно понимает, удивляясь бесконечным семантическим переливам одной и той же языковой категории, если она берется в живом контексте речи. А в раздельном научном изложении, конечно, можно указать только отдельные вехи непрерывного языкового процесса, только отдельные узловые пункты вечно меняющихся категорий падежа, равно как и всякой другой грамматической категории.

Будем исходить из того, что язык есть орудие сознательного общения между людьми. В языке кто-то обязательно говорит о чем-то и притом кому-то. В отличие от абстрактного мышления, где каждая категория имеет самостоятельное значение и объединяется другой только в порядке логической системы, язык всегда говорит о каком-нибудь объекте, с которым тот или иной субъект находится в состоянии сознательного общения. Это касается любой грамматической категории, но мы сейчас подвергнем рассмотрению только одну категорию падежа.

Всякий падеж тоже есть и некоторого рода субъект и некоторого рода объект и некоторого рода отношение между субъектом и объектом. Это отношение субъекта и объекта, характерное для языка вообще, выражается в разных частях речи по-разному. Когда мы говорим о падеже, то, очевидно речь идет об имени, т.е. об отношении субъекта к объекту в том виде, как оно дано в имени. В имени тоже что-то говорится о чем-то, т.к. иначе оно было бы бесполезно для целей осмысленного общения. В имени есть то, о чем что-нибудь говорится, то, что именно говорится, и то, как именно говорится. Вот это субъект-объектное отношение и есть категория падежа. Падеж есть субъект-объектное отношение, выраженное в имени и средствами только одного имени. Отсюда обычное определение падежа в традиционной лингвистике. Его определяют то как отношение имени к предложению, т.е. как выражение функционирования имени в предложении, то как отношение к предложению и вообще словосочетанию, то как вообще отношение имени к любым другим элементам связной речи. По-видимому, это последнее и самое широкое определение падежа – есть и самое правильное. Мы, по крайней мере, остановимся пока на нем, не отрицая других возможных определений.