Введение в общую теорию языковых моделей

Некоторые структуралисты, чрезмерно увлекаясь «логикой без смысла» и «лингвистикой без значения», приводят известный пример Л.В. Щербы «глокая куздра будганула бокренка». Пример этот в русском языке семантически бессмыслен, но грамматически есть правильно построенное предложение. Делать из этого предложения вывод о том, что грамматика не нуждается ни в какой семантике, является не чем иным, как безответственной демагогией. Грамматическая правильность предложения, правда, не заключается в такой семантике составляющих его слов, которая бы соответствовала какой-нибудь реальной действительности. Но она, несомненно, нуждается в том, чтобы мы знали что такое субъект предложения, что такое его предикат, что такое его дополнение и т.д. Другими словами, грамматическая правильность предложения нуждается не в объективирующих, но прежде всего в тетических актах. А семантический акт относится именно к тетическим актам, представляя собою только их более формальную сторону.

Наконец, и вся область конструктивной сущности является в последнем счете областью прежде всего тетических актов, которые, правда, не существуют без объективирующих и всех прочих актов живого человеческого мышления, но, тем не менее, не сводятся на них и требуют особого изучения.

Недостаточность семасиологических аксиом

После всего этого выяснения семасиологической аксиоматики фонемы, всякий, кому дороги объективно-реальные, например, личные, общественные или исторические функции языка, несомненно будет недоволен все же их слишком большой абстрактностью. Хотя мы и пришли к таким категориям как фонологический принцип, метод или закон, мы все же все время оставались в области теории значения. Значение как цельного слова или группы слов, так и отдельных звуков, – необходимый этап всякого анализа фонемы. Но может ли он быть окончательным? Нужно исходить из того реального языка, который уже не является ни языком в смысле де Соссюра, ни речью в понимании того же лингвиста. Нужно иметь в виду, что то, в чем объединяются «язык» и «речь», это тот конкретный текст, устный дли письменный, в котором уже невозможно противопоставлять «язык» и «речь» или «речь» и «язык». Можно сказать, что в таких реальных текстах, при помощи которых мы общаемся друг с другом, мы вовсе не оперируем только одними значениями слов, но обязательно цельными словами, и даже не словами, а цельными словосочетаниями бесконечно разнообразных типов. Что является значением слова, об этом может судить, если уже не лингвист, то, по крайней мере, человек грамотный, способный пользоваться словарями. Но ведь и неграмотные люди, не знающие о существовании словарей, тоже ведь как-то общаются между собою, разумно или неразумно, т.е. общаются, во всяком случае, как сознательные существа, интуитивно хорошо понимающие значение употребляемых слов, но не отдающие себе никакого отчета в существовании такого значения или, тем более в семантических типах даже самых обыкновенных слов. Ясно, поэтому, что хотя мы и заговорили о методическом или системном функционировании значения, мы все же оставались до сих пор только в пределах самого же значения.

Больше того. Мы дошли до необходимости конструировать особую семантическую предметность, которая, как и всякая смысловая предметность, сознательно противопоставлена нами объективно-реальной предметности. Собственно говоря, из пределов этой чисто семантической предметности мы и не вышли, да и не могли выйти, поскольку речь шла у нас только о соединении аксиом знака с аксиомами конструктивной сущности. Эту семантическую предметность мы, правда, разработали так, чтобы она не оставалась замкнутой в себе и чтобы она обладала, так сказать, орудиями своей возможной деятельности в объективно-реальном мире. Эта семантическая предметность превратилась у нас как бы в некоторый смысловой заряд будущих объективно-реальных оформлений и воплощений. Но этот смысловой заряд фонемы до сих пор у нас все еще как бы не произвел выстрела в объективную реальность. Те акты полагания, которые мыслятся в таких категориях как принцип, метод или закон, являются пока все еще только мысленными. Им не хватает укорененности в объективно-реальном мире.