Вводное слово в искусство перевода

Centkilograma Tina Usova portas litran botelon-vazon da aŭtuna frago el la ĝardeno. Alruliĝis al ŝi onklo-Jurok:

— Vendu, karulino, glaseton da fragoj?

Tina skuis per la pugo kiel per fojnostako.

— Jen kion elpensis, ruza… Nevenda…

— Donacu priklaĵon, belulino, — insistas Jurok.

Tina flankenkurbiĝis, insultas Jurok'on:

— For, maljuna kreno, nevenda…

— Ni interŝanĝu, — ne retiriĝas Jurok, — Mi al vi semojn de la cepo el Tutunia Ekspozicio — vi al mi kvinon da subtasetoj de fragoj, ĉu?

— Ne-ne, nevenda-a!

— Nu portu, portaĉu, nur ne krevu, sako, per stulto remburita.

Tina enrulis sian gigantan ventron en la peronon, kaj sub ŝi fleksiĝis plankaj bretoj.

— Jen negoculino, — diris al mi Jurok, — disŝvebis, ne reagas al peto, kiel ŝtopita barelo al frapo. Trabo-virinaĉo, rigargu, kiel ŝin brakumi, se iu enamiĝos, kraĉ' al ŝi, neniel ol poparte, ĉu?

— Nu vi jam tro krude, onĉjo Jurok, tamen virino…

— Ja ŝin eĉ kverka klabo ne trabatos, bagatelo, tio al ŝi utilos, eble iomete malgrasiĝos.

Образная речь

В художественной литературе очень большую роль играют слова и обороты, употребляемые в переносном, иносказательном смысле, равно как и особый строй художественного слова, который создает известный ритм прозы. Особенно много сложностей и трудностей вызывают так называемые сквозные метафоры, когда, например, говоря о море, рисуют его садом или, как покажем на примере, колокольный звон изображают в виде пейзажа, как это сделано у И. Евдокимова. Для того чтобы показать ритм прозаического произведения и различные тропы, приводим несколько примеров из романа И. Евдокимова «Колокола» и др.

Первый отрывок.

Рожь изгибалась над межой и звенела тишайшим неумолкаемым звоном, будто из каждого колоса дул легкий ветер, и усики колосьев терлись друг о друга, шуршали…

Солнце спустилось наполовину в облаках огромным малиновым куполом неведомого собора, выстроенного на краю земли. И шел от него малиновый ясный свет, скользил по спинам полей дрожащими переливающимися вуалями. Купол медленно погружался в облака, темнел, густел, изростал… И вот небольшой каравай хлеба постоял на облаках — и потонул, опустился на золотых цепях лучей в раздавшиеся облака. Тогда облака и тут и там вспыхнули. Будто выросли всюду клумбы. Будто еще выше поднялась хрустальная крыша неба и раскрылась бесконечная оранжерея с грядками причудливых цветов и деревьев.