Вы меня слышите? Встречи с жизнью и смертью фельдшера скорой помощи

Но цинизм возникает на обеих сторонах, и на другой стороне принимает не менее пагубную форму: стремление воспользоваться чужим несчастьем. Судя по всему, такое поведение крайне распространено в скользкой ситуации, когда фельдшер и пациент оказываются один на один.

Нужен пример? Когда пациент говорит, что хочет поехать в больницу на скорой помощи, чтобы не так долго ждать в приемном покое, он, сам того не зная, проявляет цинизм. Бригады скорой помощи и диспетчеры на телефоне регулярно слышат, что пациенты хотят приехать на скорой, потому что тогда их быстрее примут. Это миф: пациенты, приезжающие на скорой помощи, попадают в ту же систему оценки тяжести их состояния, что и все остальные, а лечение зависит от клинической ситуации, а не транспорта, которым они прибыли; но все равно люди пробуют — вдруг повезет. Большинство людей согласятся, что скорая помощь должна перевозить пациентов в критическом состоянии, а не помогать пролезть без очереди; но почему тогда многие, на первый взгляд разумные и информированные, люди высказывают эту просьбу, не моргнув глазом?

Представитель любой профессии, вынужденный сталкиваться с манипулятивным поведением, в конце концов, с большой вероятностью станет ожидать такого поведения; это не пессимизм или скверный характер, а обычный прагматизм. Если имеешь дело с вооруженным сумасшедшим, может быть разумным надеть бронежилет.

И вот мы привезли Аннабель в ближайшую больницу, и она совсем, совсем не рада. Когда я открываю заднюю дверь, она упрямо не встает с кресла и не убирает ноги в мокрых кроссовках с каталки. Сейчас по ней совсем не видно, что ей больно.

— Давай, Аннабель, пошли к сестре в приемный покой.

— Нет.

— Мы же не можем сидеть здесь весь день, правда?

— Тогда отвезите меня куда-нибудь еще.

— Этого не будет.

Именно в этот момент Аннабель встает посреди машины, спускает штаны до щиколоток, присаживается на корточки, чуть пошатываясь, и обильно мочится на пол.

Нельзя сказать, что ничто этого не предвещало. Как только стало ясно, что ей не уступят, возражения Аннабель стали более резкими, а движения — более угрожающими. Когда она, наконец, встала с кресла, я почувствовал, что ее гнев вот-вот примет разрушительную форму. Когда она сняла штаны, я на секунду замешкался. Но когда она так целеустремленно присела, как в лесу, — это было объявление войны.

Все мои благие намерения вмиг испаряются. Я вижу, что собирается сделать Аннабель. Я вспоминаю, что скорая встала на склоне, и понимаю, куда вот-вот направится поток.

— Сумки! Сумки! Убери их с пола!

Для бригад скорой помощи дело чести никак не показывать панику или спешку, но из этого правила бывают исключения, а если ваш упакованный обед вот-вот затопит поток мочи вашего пациента — это как раз исключительный случай. Напарница выхватывает сумки прямо из-под приближающегося потока, от которого идет пар. Воздух наполняется кислым запахом перебродивших фруктов. Я хватаю стопку впитывающих салфеток и кидаю их напарнице мимо пациентки, чтобы она раскидала их, как придется, по запачканному полу, пока грязный потоп не дошел до кабины. Она поспешно раскладывает их полукругом, словно крупье, потом ногой сбивает их в подобие впитывающей плотины, чтобы точно ничего не просочилось.

Аннабель не прекращает писать. Либо она обильно позавтракала чем-то жидким, либо у нее стальной мочевой пузырь. Закончив этот жидкий протест, она возвращает штаны на место и садится обратно. Она отказывается выходить из машины, если мы не повезем ее в другую больницу.

Мы застряли.

Мы сообщаем о возникшей ситуации в диспетчерский центр. Они не совсем нас понимают. Перед ними целый экран вызовов на распределение, и они не могут взять в толк, почему бригада, уже добравшаяся до больницы, не может просто завести пациента в помещение.

Мы просим помощи у больничной охраны. Можете себе представить, как они рвутся помочь нам доставить в переполненное отделение скандалистку, насквозь мокрую от мочи. Может быть, мы и сидим прямо у входа в приемный покой в рабочие часы, но наша встреча с Аннабель отнюдь не закончена. Мои благие намерения покосились и поистрепались. Я прямо-таки вижу сардонический прищур Хью Лори.

Несомненно, проще было бы дать Аннабель, чего она хотела. Может быть, так и надо было сделать, хотя мне так не кажется. В такие моменты, когда буквально все негативные ожидания оказываются полностью оправданными, кажется, будто один тип цинизма подпитывает другой. В любом случае, когда пытаешься убрать свои пожитки из-под волн мочи мстительного пациента, понимаешь, что иногда полезно ожидать самого худшего.

Водитель с остановившимся пульсом — самый везучий человек на свете

По дороге к Сэмюэлю мы задержались из-за ситуации на дорогах. Дороги забиты, потому что проезд закрыт. А проезд закрыт, потому что посреди перекрестка лежит Сэмюэль, распростертый на спине, и полицейский ритмично нажимает ему на грудь.