Вы. Мы. Они. Истории из обычной необычной жизни

– Они принадлежат семье, а по завещанию Сашеньке. Считайте, что картины уже его. Но у моего приятеля есть чудесное полотно «Ленин на броневике». Помпиду понравится.

В переводе с еврейского это означало «раздваиваем ответственность – торгуемся насмерть».

– Дедушка, надо поговорить с мамой.

– Это моя дочь. А мне надо посоветоваться с супругой. Давайте встретимся через неделю? Вам же не срочно?

Желваки на диване рефлекторно задвигались. «Жиды – кровопийцы» – читалось в чекистских глазах товарищей, сидящих на настоящем ампире.

Отказавшись от чая, гости сообщили, что позвонят через неделю и покинули нашу квартиру.

Мы решили никому о случившемся не говорить, чтобы не тревожить родных. К утру выяснилось, что глава семьи по секрету все рассказал своей жене – моей бабушке, а я – маме. Тетя же получила полную информацию неизвестно от кого. Собака была очень встревожена разговором с представителями серьезной организации аж со вчерашнего дня.

– Товарищи евреи, – начала свою тираду домработница Нюра, – уже не те времена. Ничего никому не отдавайте.

– Папа, твои картины будут висеть в президентском доме. Разве тебе это не льстит?

– Мне больше будет льстить, если они там висеть не будут. Я в жизни теперь столько не «накесарю», чтобы купить еще одного Шагала.

К концу недели семья из четырех человек раскололась на пять мнений, но одновременно все пришли к выводу, что ехать кататься на лыжах мне сейчас ни к чему. С тех пор Жорж Помпиду никакой симпатии во мне не вызывал…

Как мы ни старались, но все-таки настал пресловутый четверг.

– Александр? Можно твоего деда к телефону?

– Он сейчас занят, но я могу ему передать все, что вы скажете.

– Скажи ему, пожалуйста, следующее. Мы тут кое-что выяснили. Дедушка хочет быть завкафедрой. Нам кажется, он это заслужил. Мы можем ему в этом помочь. Хоть завтра.

– Отлично, Анатолий Сергеевич. Я думаю, он обрадуется.

Мы с дедушкой приняли решение, что на острие переговоров полагается быть мне. Ответ деда по идее должен быть окончательным, а это стратегически неверно. Тогда на сцену выходил внук, который должен был создать паузу для принятия решения.

А еще через два дня семья праздновала долгожданное назначение профессора. Ну а днем раздался телефонный звонок. Вместо мужа бабушка позвала к телефону меня.

– Хотели поздравить дедушку с назначением! Видите – мы держим слово. Позови его к телефону, пожалуйста.

– Вы держите слово. А дедушка держит сейчас скальпель, то есть его нет дома. Но я вам скажу по секрету: он не очень, оказывается, и хотел становиться завкафедрой. Большая ответственность и занятость. Особенно после дела врачей. Помните? А время где взять? Но мне кажется, я знаю, что ему хочется. И на что бы он согласился.

– И что это? – довольно злобно переспросила трубка.

– Мы стоим в очереди на машину «Волга», а ждать еще пять или шесть лет. Можно ускорить каким-то образом это ожидание?

Слово «оЖИДание» трубке понравилось.

– Это просто. Мы на днях позвоним.

Через неделю, пока я был в школе, дедушка пригнал во двор автомобиль, купленный на беременные и репродуктивные деньги. От него даже пахло соответственно – новой кожей.

Вечером пришли все те же гости.

По разработанному мной сценарию в дело должна была вступить бабушка.

– Ой-вей! Что с нами сделал наш внук, что б он был жив и здоров. Он придумал эту машину, и мой муж взял последние деньги и все отдал за этот рыдван. Я вас прошу – заберите этот ужас и верните нам нажитое! Мы же не хотим умереть с голоду! Сейчас же все стали рожать сами! Где теперь возьмешь седловидные матки? А фиброма? Она теперь реже встречается, чем ваш Шагал! Вы знаете, когда этот шлимазл (неудачник, [идиш]) последний раз видел эрозию? Рува! Когда умер Чарли Чаплин?

Дедушка из кабинета: «Он еще жив!»

Не важно, пусть живет! В общем, давно видел. Вы спросите: «Видел – не видел, а когда лечил?» А я вам отвечу: «Возможно, даже Саша еще не ходил в школу». А он уже вырос и на следующий год пойдет на биофак в МГУ. Как вы относитесь к профессии биохимика? Так вот я – плохо, потому что если бы он захотел стать гинекологом, как его дед, то, судя по всему, он бы не подставил нас с машиной! Вы можете вернуть нам деньги? Не слышу?

Мамина мама, как почти все в семье, обладала безусловными актерскими способностями. «Только бы она не начала вырывать себе волосы на голове и в подмышках», – подумал я, обнимая с виноватым лицом обожаемую бабушку.

– Мы можем наконец увидеть всю семью разом и решить этот, между прочим, государственный вопрос?

Из всех комнат, как травленные тараканы, начали выползать родственники. Со словами «Наверное, меня сейчас арестуют» последним из кабинета вышел дедушка. Женщины, включая собаку, зарыдали. Офицеры взвыли. Собака поменяла тон и присоединилась к голосам из КГБ.