Вы станете моей смертью

В разговор вмешивается Генри:

– Кэл, я не понимаю, почему мы узнаем о твоем отсутствии в школе из видео в Интернете. Мы не звонили в школу, чтобы отпросить тебя, так почему никто из школы не позвонил нам?

Я чувствую капельки пота на лбу.

– Может, забыли?

Айви выразительно смотрит на меня: я создаю слишком много шума. К тому же вот-вот посыпятся новые вопросы, на которые я не смогу ответить, так что я быстро произношу:

– Меня сейчас стошнит. Я перезвоню. – Отключаюсь и ставлю телефон на беззвучный режим. – Я в неменьшей заднице, чем ты, – говорю я Айви.

– Очень сомневаюсь. – Она ходит по комнате кругами, глаза лихорадочно бегают по стенам. – Где картина Доминика Пэйна? – У меня все еще нет сил ответить, но она уже и сама замечает ее на стене прямо за столом Лары. – Ага…

На картине абстрактное изображение города из смелых линий и ярких пятен, и я злюсь на себя за то, что картина мне нравится. Я даже хвалил ее перед Ларой, хотя и не изучал достаточно близко, чтобы рассмотреть на ней подпись. Однако сейчас я стою буквально в метре от нее и вижу внизу черную завитушку. И…

– Они вообще не похожи, – говорит Айви.

Она держит открытку от Д. рядом с картиной. Фраза «Давай воплотим это в жизнь!» написана мелким почерком с длинными завитушками, а подпись Доминика Пэйна – узкие рубленые буквы. Буква «Д» в открытке вообще не похожа на ту же букву в подписи Доминика.

– Да уж, засада. – Я чувствую скорее облегчение, чем разочарование, потому что мне вдруг становится все равно, кто такой этот Д. Неважно. Вернее, важно для дела, которое пытается распутать Айви, а для меня, очевидно, уже нет.

Убирая открытку, Айви выглядит потерянной, и я понимаю, как она на нее рассчитывала: прорыв в деле отвлекал Айви от того, что произошло между ней и Матео в машине.

– Наверное, стоит тут все осмотреть, – говорит она, подходя к столу Лары и выдвигая верхний ящик. Впрочем, ее мысли витают где-то далеко.

Я смотрю в окно на темнеющее небо. Время близится к ужину, так что скоро дороги заполонят спешащие домой работяги – в том числе и мои родители, скорее всего, перепуганные нашим последним разговором. Они и понятия не имеют, насколько все плохо, и мне нужно подумать, как им все объяснить. Не только про сегодня.

– Айви, давай уйдем. Возьмем кофе, перекусим, – предлагаю я. Мне нужно еще кое-что ей сообщить, хотя в свете последних событий это, наверное, уже не имеет значения. – Может, оставить ежедневник Лары тут? Пусть решит, что забыла его на работе. Скоро тебе и без него придется многое объяснять.

– Нет. – К Айви возвращается обычное упрямство. – Все равно что-то не так. Бони умер в ее студии. Дом Чарли разворотили. У нее был список с их именами… – Айви резко дергает за нижний ящик и хмурится. – Закрыто.

– Слушай… – Я умолкаю, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы увести ее отсюда.

Вдруг прикрытая дверь с шумом распахивается, и в проеме появляется светловолосая голова, взирающая на нас с недоумением и даже злостью.

– Вы что тут делаете? – требует ответа Дэниел Стерлинг-Шепард.

Глава 23

Айви

– Это ты что тут делаешь? – парирую я, пытаясь выиграть время. – Я слышала, как ты уходил.

– Слышала? – переспрашивает Дэниел. – Ты что, следила за мной?

Нелучшее начало.

– Нет, просто я слышала вас с Тревором в коридоре, когда пришла, а потом… слышала, как вы ушли.

– Я вернулся отлить, – подчеркнуто выразительно объясняет брат. – А потом услышал тебя. Впервые за несколько часов. – Он в футболке школьной сборной по лакроссу и шортах, волосы надо лбом блестят от пота. С одного плеча свисает спортивная сумка. Он ставит сумку на пол, прислоняется к косяку и, прищурившись, спрашивает:

– А ты почему в моей толстовке?

Я дергаю за конец шнурка на капюшоне.

– Замерзла.

– Замерзла, значит… – повторяет он. И встряхивает головой, словно хочет избавиться от каких-то мыслей. – Да пофиг. Мне интереснее, где тебя весь день носило?

– Ну, знаешь… – Кэл сдвигается к стене, словно пытаясь уйти с линии огня между мной и Дэниелом. – То тут, то там.

Вот какого ответа заслуживает мой братец со своим испытующим взглядом.

– Ты в курсе, что мне пришлось пропустить половину тренировки по лакроссу, отвечая на вопросы копов? – спрашивает он.

О боже. Ноги становятся ватными, и я падаю на ближайший стул.

– Копы? Что… Почему?

– А сама как думаешь? – фыркает Дэниел. – Может, потому что тебя весь день не было, все о тебе трепались, но никто не знал, где ты? Ну, кроме того краткого момента, когда ты сбегала от журналистов в центре города, разумеется.

На меня обрушивается весь ужас сегодняшнего дня, а я совершенно к этому не готова.

– Значит, они думают… они всерьез думают, что Бони убила я?

Дэниел усмехается.

– Они не знают, что и думать. Им бы хотелось узнать все от тебя, но ты… – Он чертит пальцами кавычки в воздухе. – «То тут, то там».

Мне сейчас не до его сарказма.

– О чем они спрашивали?

– О, вопросов у них было хоть отбавляй. Где ты, почему не в школе, почему разгуливаешь в центре города, ссорилась ли ты с Бони по поводу выборов в школьный совет. И все в таком духе. Просили твой номер телефона.