Вы станете моей смертью

Их крыльцо совсем рядом, но я останавливаюсь на полпути по ведущей к дому дорожке, раздумывая над возможными вариантами. Родители Айви точно дома, а я не уверен, что готов сейчас с ними общаться. Я все еще не решил, что думать по поводу новостей о КЕК. Плюс Джеймсу Шепарду в последнее время здорово перепало. С тех пор как он вернулся из Сан-Франциско, я видел его дважды, и оба раза он обнимал меня и говорил:

– Ох уж этот парень! Где бы мы все сейчас были, если бы не он? – И вот он уже рыдает на моем плече. Он хочет, как лучше, я знаю, и все-таки перед разговором с Айви я предпочел бы избежать такого сценария.

Дорожка, на которой я стою, выложена мелкими камушками, и я готов взять один и бросить в окно Айви, чтобы привлечь ее внимание. Но это ведь какое-то убожество, разве нет? К тому же камушки сложены в причудливый орнамент, так что, если один пропадет, это будет заметно. А если я брошу слишком сильно и разобью стекло?..

– Ты весь день собираешься там стоять? – слышу я голос.

Смотрю наверх и вижу свесившуюся из открытого окна Айви.

– Может быть, – отвечаю я, чувствуя, как от ее насмешливого голоса у меня учащается пульс. Кажется, она рада меня видеть. – Я еще не решил.

– Ну ладно, – говорит она, сложив скрещенные руки на подоконник. – Держи меня в курсе.

– Обязательно. – Я тянусь к карману и достаю оттуда купленный по пути пакетик. – Я тебе кое-что принес.

– «Сахарные детки»?

– Они самые.

Она улыбается, и даже на расстоянии я вижу, как светлеет ее лицо.

– Это твой единственный козырь, да?

– Ну да, – признаюсь я.

– Довольно сильный… Я сейчас спущусь.

Глава 35

Кэл

«Среди самых обсуждаемых сплетен – увольнение осужденного карлтонского учителя».

Я сижу за столом на кухне субботним утром почти месяц спустя после того, как тренер Кендалл пытался убить меня в гараже Лары, и смотрю на заголовок на Boston.com, размышляя, привыкну ли когда-нибудь быть предметом для сплетен.

Я думал, всем и так понятно, что было между мной и Ларой. Но она признала только то, что мы были «слишком близки» – то есть обменивались сообщениями и виделись вне стен школы. Лара передала свой телефон следователям для изучения переписки, и я понял, насколько осторожной она была. Я похож на влюбленного подростка – ну, если честно, немудрено, а Лара всегда внимательная учительница, не забывающая про субординацию.

Впрочем, родители мне поверили. На все сто процентов. И они были в ярости.

Напротив меня сидит Уэс с чашкой кофе и, судя по его озабоченному виду, следит за моей реакцией на статью.

– Когда в роли злодея рассматривают женщину, неизменно появляются двойные стандарты, – наконец говорит он.

Вот как он называет Лару, и пусть сначала я сопротивлялся такому определению, теперь я все понимаю. Особенно то, в каком свете она представляет правду, чтобы подогнать ее к образу, который она пытается создать: полезный свидетель, готовый с облегчением и радостью избавиться от помыкавшего ею жениха и сделать все, чтобы загладить его преступления.

– По крайней мере, она уволилась, – говорю я.

Поначалу Уэс и Генри хотели вменить ей совращение малолетних. Может, это было верное решение, но сама мысль о том, что наши отношения будут анализировать еще тщательнее, чем сейчас, повергла меня в ужас, и они сдались. По крайней мере, пока они решили сосредоточиться на том, чтобы лишить ее лицензии на преподавание. В Карлтонской школе ее уже отстранили от занятий на время следствия.

Я снова просматриваю статью. Ничего нового в ней нет. Лара призналась, что имела связь на стороне, хотя уже была помолвлена с тренером Кендаллом, однако отказалась назвать с кем, и, раз этот человек никак не был связан с делом, полиция не стала на нее давить. Видимо, мы никогда не узнаем, кто такой Д., и я в очередной раз напоминаю себе, что мне все равно.

Уэс хмурится, обхватывая чашку ладонями.

– Конечно, она предоставляет полиции важные сведения, но жаль, что для нее это просто прикрытие, – говорит он.

Мы уже это обсуждали. Много раз. И пусть я очень рад их поддержке – оба мои папы просто супер, учитывая, сколько я им врал, иногда я устаю быть информационным поводом. Я сворачиваю статью и проверяю сообщения: первым открываю то, что Айви прислала в два ночи.

– А ты знал, что среднестатистический человек шесть месяцев жизни стоит в ожидании зеленого сигнала светофора? – спрашиваю я Уэса.

Он воспринимает новую тему для разговора с улыбкой.

– Любопытный факт от Айви?

– Ага. – Она снова мне их присылает, а я в ответ отправляю зарисовки из своего нового комикса «Худший день в жизни» – на данный момент это моя самая мрачная, злая и эмоциональная работа. А еще, по мнению Айви, самая удачная.

– Здорово, что ты общаешься со старыми друзьями, – говорит папа, делая большой глоток. – И заводишь новых.