Выбери меня

– Не станет, наверное. Только знаете… Я все время вспоминаю того учителя из старого фильма «Доживем до понедельника»… Помните такого, надеюсь?

– Как же, как же… Конечно, помню. Незабвенный Вячеслав Тихонов прекрасно передал характер этого принципиального интеллигента. Вот, значит, на кого вы равняетесь, Варвара Дмитриевна! Высоко берете, однако!

– Отнюдь… Какая уж тут высота, что вы. Это же так ясно, так правильно – все, что говорил учитель Мельников… Помните, что он говорил? История не терпит приблизительности, история нам не простит…

– Ну да, ну да… Я ж говорю – слишком глобально мыслите, Варвара Дмитриевна. Это по молодости, уверяю вас. Только по молодости можно себе позволить глобально мыслить… А потом, знаете, вся глобальность куда-то уходит… Съеживается под тяжестью обстоятельств… Поверьте мне, это правда…

– Я не знаю, что вам ответить, Евгений Алексеевич. Только знаю, что если я все-таки уступлю этой мамаше… Мне станет трудно жить. Самой с собой трудно, понимаете?

– Это вы сейчас про самоуважение говорите? Да, я понимаю… Да только нынче оно дорого стоит, самоуважение-то… Хлопотное оно, да и не в цене… Или вы хотите выглядеть лучше других, Варвара Дмитриевна? Умнее, выше и чище?

– Нет, не хочу. И вообще, какой-то бесполезный разговор у нас получается, Евгений Алексеевич. Не находите?

– Отчего ж бесполезный? Я ведь еще главного вам не сказал… Дело в том, что отец Иры Андреевой очень дружен с нашим директором, Михаилом Александровичем. Они какие-то бывшие однокашники, что ли… И потому Иру после восьмого класса перевели из престижной гимназии в нашу школу, чтобы с полной гарантией на медаль… Понимаете теперь всю ситуацию, да? Стало быть, и ваша принципиальность в этом случае выглядит несколько… Не к месту, я бы сказал. И может вам слишком дорого стоить. Вы подумайте об этом еще раз, поразмышляйте, стоит ли копья ломать? А может, лучше принять к сведению эту пословицу – «Плетью обуха не перешибешь»? Народ мудрый, народ зря не скажет.

– Спасибо за участие, Евгений Алексеевич, но вот мой автобус… Еще раз вам спасибо, до свидания…

Варя заскочила в автобус, без сил опустилась на сиденье. В голове гудело, будто там все еще звучал вкрадчивый голос Евгения Алексеевича – «подумайте хорошо, плетью обуха не перешибешь»…

Дома она обо всем рассказала Ольге. Та вздохнула, развела руки в стороны:

– Ну, не знаю, что тебе и сказать на это… Не знаю… И как же я себя ругаю, Варь, что не остановила тебя, когда ты собралась поступать на истфак… Где у меня голова была, а? Ну что это за специальность – историк? Только в школу и сгодилась… А характер у тебя совсем не учительский, не твое это, да. Теперь, того и гляди, из школы попрут… А может, и правда, ну ее к лешему, эту принципиальность? Куда такие нежности при нашей-то бедности? А?

– Нет, Оль… – глядя перед собой, нахмурилась Варя. – Я не смогу. Я знаю, что если уступлю, будет еще хуже. Я знаю, поверь.

– Ну, делай как знаешь… Все кончится тем, что придется тебе работать кассиршей в супермаркете.

Варя вскинула на нее глаза, полные слез. Ольга испуганно замахала руками, заговорила быстро:

– Ой, все, все, только не плачь… Делай что хочешь, это твоя жизнь, в конце концов, и твой выбор…

– Да, это мой выбор! – смахивая слезу, тихо проговорила Варя. – Мой…

На следующий день у нее таки состоялся разговор с директором. И это был не разговор даже, а обмен короткими репликами, будто они кидали друг другу мяч…

– У Андреевой уже вторая тройка по вашему предмету?

– Да.

– Сегодня вы снова вызывали ее доске? Почему?

– Она хотела исправить вчерашнюю тройку…

– А с матерью Андреевой вы беседовали?

– Беседовала.

– И что?

– Она требует, чтобы троек в журнале не было.

– Ну и?..

– ?..

– Вы в курсе, что Андреева идет на медаль?

– Да. Я знаю. И я с удовольствием буду ставить ей одни пятерки, если…

– Вы кому сейчас условия ставите, Варвара Дмитриевна? Мне?

– Ну почему же вам… Да и какие условия, что вы…

– Значит, вы ничего так и не поняли. Мне очень жаль. Придется вам искать другое место, Варвара Дмитриевна. Заявление на увольнение оставьте в отделе кадров, они все оформят. И мне действительно жаль. Вы мне показались вполне адекватной… Молодой, энергичной… Я думал, вы карьеру у нас в школе сделаете, а не будете страдать замшелыми принципами, как… старый учитель времен социализма.

Варя подняла на него глаза, посмотрела задумчиво. Михаил Александрович не выдержал ее взгляда, занервничал слегка:

– Что? Что вы так на меня смотрите? Хотите жить со своими замшелыми принципами – да на здоровье! Но только не в моей школе, понятно? И не вздумайте никуда жалобы писать, все равно ничего не добьетесь…

– Я не стану писать жалоб, Михаил Александрович. Я уйду. Я прямо сейчас напишу заявление, – ровным голосом произнесла Варя, вставая с места.

Уже закрывая за собой дверь кабинета, она вдруг услышала, как он произнес коротко и зло:

– Тоже мне, чистоплюйка нашлась… Жизнь обломает, дай время…