Выбери меня

– Да, есть такое дело. Скажите, а мы с вами уже знакомы? Вы к нам когда-то приходили на работу устраиваться, верно?

– Да, верно. Это было давно, больше пяти лет назад.

– А почему не стали у нас работать?

– А вы меня не взяли, Михаил Александрович, – уверенно заявила Варя. – Сказали, что я молодая, что у меня опыта нет. А еще испугались, что я могу внезапно в декрет уйти.

– А, да… Что-то припоминаю… Да…

Варя не стала уточнять тот факт, что в конечном итоге сама отказалась от места в этой школе. Вместо этого сказала с улыбкой:

– Вот, теперь все изменилось, Михаил Александрович… Молодости у меня поубавилось, зато какой-никакой опыт появился. И в декрете я уже побывала, больше туда не собираюсь.

– Ну и отлично, если так, – даже улыбнулся Михаил Александрович. – Может, хоть с вами мне повезет на этот раз. С этими историками прямо напасть какая-то, ей-богу! Никак не могу постоянного преподавателя найти! То в декрет уходят, то вообще из профессии бегут… У вас как, с нервами все в порядке? Не убежите?

– Не убегу. Буду работать, Михаил Александрович.

– Ишь как лихо обещаете-то! Я ведь ваши документы смотрел… В сельской школе до нас работали, правильно?

– Ну да. А что, собственно…

– А вот то, значит, и собственно, что сельская школа не городская. И дети здесь другие, и подход к ним другой нужен. Так что не обещайте уж так самоуверенно, поглядим еще на вас… А пока идите в отдел кадров, оформляйтесь. Когда можете к занятиям приступить?

– С понедельника.

– Хорошо… Согласуйте там расписание с завучем… Ну, всего вам доброго, Варвара Дмитриевна! Как говорится, с богом…

Проведя несколько первых дней в новой школе, Варя поняла, как трудно ей здесь придется. И дети были другие, более раскрепощенные, даже чересчур, – прав был Михаил Александрович, ой, как прав… И учителя отнеслись к ней весьма снисходительно, будто Варин стаж в сельской школе давал им на это право…

Она все время сравнивала новую школу с прежней, с Караваевской. Даже и не школу сравнивала, а свое самочувствие там и здесь. И осознавала, как же ей было хорошо – там, за спиной Инны Борисовны… А с другой стороны – что толку в этом сравнении? Все равно ж работать надо, как бы ни было трудно. Привыкать надо. И к этой раскрепощенной расхлябанности городских деток привыкать… Которая порой граничит с такой наглостью, что оторопь берет…

Однажды после урока к ней подошла Ира Андреева из десятого «Б», произнесла немного вальяжно:

– Варвара Дмитриевна, вы мне тройку в журнал поставили… Помните?

– Помню, конечно. И что? Ты хочешь ее исправить? Хорошо, я вызову тебя к доске на следующем уроке, тема все та же будет…

– Нет, не надо меня вызывать. Зачем? Вы мне просто исправьте в журнале тройку на пятерку, и все.

– То есть… Как это – исправьте на пятерку? Не поняла…

– Да что тут непонятного, Варвара Дмитриевна? Только верхний хвостик в другую сторону направить… Секундное дело!

– Ира, ты что… Ты шутишь так, да?

– Ни разу не шучу! Я серьезно вам предлагаю – исправьте! Иначе у меня с родителями неприятности начнутся. И у вас тоже, кстати.

– А при чем тут я, Ира? Ты не готова была к уроку, ты очень плохо ответила. Если честно, я даже двойку хотела тебе поставить! И вообще, странный какой-то разговор у нас получается, ты не находишь?

– Ни разу не странный, Варвара Дмитриевна. Вы, наверное, не поняли, или не в курсе… Дело в том, что я на золотую медаль иду. Много занимаюсь по другим предметам, на историю просто времени не хватает. Да и зачем мне вообще сдалась эта ваша история? Если честно, мне и медаль не особо нужна, просто родители так захотели… И все учителя в курсе, никто мне троек не ставит… А ваша тройка будет торчать, как бельмо в глазу, понимаете? Вот прежняя историчка мне троек не ставила, а вы раз – и влепили! Я догадалась, конечно, что вы пока не в курсе дела, вот и решила с вами поговорить… Теперь понимаете, о чем я, Варвара Дмитриевна?

– Нет, Ира, не понимаю. И понимать не хочу. Хорошую оценку ты получишь тогда, когда хорошо ответишь на уроке. И я больше не хочу продолжать этот странный разговор, Ира. Мне он неприятен. Если не сказать хуже.

– Вы такая принципиальная, да, Варвара Дмитриевна? Ну-ну… Тогда вам придется с моей мамой поговорить… Видит бог, я этого не хотела…

На другой же день Варе пришлось познакомиться и с мамой будущей медалистки. Ею оказалась холеная мощная блондинка с наглыми желтыми глазами, с большим чувственным ртом, накрашенным ярко-красной помадой. Зайдя на перемене в учительскую, она небрежно поздоровалась от порога, обращая свое «здассьть» куда-то в пространство поверх голов, потом спросила у преподавателя физики, тишайшего Евгения Алексеевича:

– Где тут ваша новенькая… Эта… Как ее… Историчка?

– Варвара Дмитриевна? Вот, пожалуйста… Вот она… – услужливо указал он рукой в сторону Вари.