Выбирайтесь!

— Уже?

— Уже!

— Купили?

— Купила…

— Почем за пуд?

— 36, лучшего дубления!

— Как? Мы же по 39 брали…

— Посчастливилось, значит, дешевле купить…

— Может быть, сорт не тот?

— Нет, высший!

— Гм! Посмотрим!..

Посмотрели — сорт действительно высший…

— Гм… Не забудьте же, Екатерина Петровна, отчитаться в бухгалтерии… Сколько вы на поездку потратили… Гостиницы там, извозчики, носильщик, обеды, дорога…

— Да ерунда… Только на билеты железнодорожные да на подводы, что товар везли… Остановилась у знакомых, ездила трамваем, а больше пешком. Сегодня же напишу отчет…

— Гм… (Это — один член правления.)

— Гм… (Это — второй член правления.)

— Гм… (Это — третий член правления.)

— Гм… Гм!.. (Это — бухгалтер.)

А помощник бухгалтера, так тот прямо запротестовал:

— Это против инструкции!.. На расходы по поездке должен идти по инструкции такой-то процент… А тут никакого процента нет… Не по закону… Такой отчет и утвердить, по-моему, нельзя… Надо в центр, как центр…

Инцидент!

Неприятно Екатерине Петровне, что из-за нее бухгалтерия кувырком пошла.

Однако ничего, работает…

Зашла на склад…

— Сколько у вас сахара? — спрашивает у заведующего.

— 600 пудов.

— А нельзя ли перевесить?

— Можно…

Перевесили.

— Сколько?

— 620! А правильно — 600, потому что те двадцать из усушки, утечки и утруски набрались…

— Запишите, что у вас на сегодняшнее число не 600, а 620 пудов!..

— Как?! Инструкция… Не могу ж я против инструкции…

— Запишите… . . . . . . . . . . . . . . . . .

— Гм!.. (Это — один член правления.)

— Гм!.. (Это — второй член правления.)

— Гм!.. Гм!.. (Это — бухгалтер.)

А помощник бухгалтера, так тот прямо запротестовал:

— Это против инструкции… По инструкции на усушку, утечку и утруску положен определенный процент… Это записывать нельзя… Надо в центр, как центр…

Инцидент…

— Екатерина Петровна! Мы тут, члены правления, посоветовались между собой и решили просить вас взять на себя культурно-просветительный отдел… Работник вы очень хороший и чрезвычайно для нас полезный… И мы вас ценим. Но для такого дела, как торговля, опыта у вас еще маловато… Поработаете, поприсмотритесь — и прекрасный из вас выйдет кооператор-оператор… Вы не сердитесь… Интересы дела…

— Да нет… Я ничего не имею… Мне все равно, где работать. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Встретил я как-то Екатерину Петровну.

— Ну, как живется-можется?

— Подкачала, голубок! Нет опыта. Учусь! Присматриваюсь!. . . . . . . . . . . . . . . . . .

А теперь давненько уже не видел Екатерины Петровны. Как там она — не знаю… И в газетах что-то не слышно о ней… На одну только заметку наткнулся:

"Где женщина в кооперации — там растрат не наблюдается…"

А про Екатерину Петровну ничего не нашел.

1926

Перевод А. и З. Островских.

Трудные времена настали

(К женскому съезду)

О доле женской. Каких-то семь лет промелькнуло, а глядите, сколько перемен! Да каких перемен…

Возьмем женщину.

Жила она и радовалась…

Подрастет, выдадут замуж, очипок [1] наденет, колыбельку повесит, веревочки в колыбельке прочные, сиди себе и подвывай потихоньку:

Ой ну гойда, гойда,
Чужая мать пройда,
А наша люба
Не идет никуда,
Будет дома сидеть
На Оришечку глядеть.
А-а-а-а-а!
Люли-люли-люли,
Котику дули…

На следующий год чуточку не так… Уже вместо Оришечки:

На Ивасика глядеть…

На третий год:

На Килиночку глядеть…

На четвертый:

На Андрейку глядеть…

И только иногда бывало, задумается женщина, когда батюшка учудит какого-нибудь Акакия…

— И такое батюшка повыдумывал. И как тут петь — такое чудное имя дали…

Утром встала, за курами присмотрела, какая из них с яйцом… Свиньям вынесла, корову подоила, потом к печи. Летом одна работа, зимой — другая.

Живи себе и радуйся…

Воскресенье бог пошлет — в церковь сходила, свечку прилепила, домой пришла — дома пироги, капуста и вареники…

А после обеда кумушка приходит:

— Не почесать ли голову, кума?

— А я вот к вам собиралась, голубушка… Новую гребенку старик на базаре купил…

— Ложитесь, кума…

И так хорошо… Лежишь себе на лавочке, у кумы на коленях… А летом — в саду под вишней, на рядне… А кума почешет новой гребенкой, волосок к волоску кладет… Лежишь себе, дремлешь, а на голове только — тр-р-рись, тр-р-рись!

И так мило, и так спокойно!

Волосы длинные, ухоженные…

Когда муж придет, собьет очипок, схватит — так есть за что ухватиться…

Жили, точно в карты играли…

И до старых лет доживали…

Бабушками становились, внуков качали и старенькому на воскресный день рубашку стирали…

Хозяйничала уже или дочка, или невестка…

А старик, бывало, придет, поглядит:

— Где же, старушка, твои шелковые волосы? Не за что уже ухватиться…

— Э, старик, не те годы! Поистрепались мы с тобой!

— Поистрепались, старенькая, поистрепались…

…И мужья уважали…

— Вот у меня жинка! Вот жинка! Ноги мне помоет и воду ту, если я захочу, выпьет!