Выбор

— Ваше положение здесь всецело зависит от того, как вы исполняете свою работу, как работает вверенное вам отделение, достойно ли вы представляете семью, наконец. Вы это понимаете?

— Разумеется. И именно поэтому я позволил себе в разговоре с мистером Лигетом упомянуть о некоторых соображениях, касательно улучшения работы этого самого отделения.

Гилберт скривился вторично.

— Какими соображениями вы можете нас обогатить, Клайд? Вы же ничего не знаете, нигде не учились, не имеете никакого образования!

А ты горячишься, братец. Где твоя бесстрастность?

— Потратьте толику времени и сами решите, обогатят они вас или нет. А диплом, в конце концов, это просто красивый кусок типографской бумаги, не более. Родоначальники Морганов не блистали манерами и образованием, например.

Уел. Дядя с братом переглянулись. И в конторке раздался громовой хохот мистера Грифитса-старшего. Девчонки в цеху от неожиданности прекратили работать и разом подняли головы. Глаза Роберты нашли меня и я постарался ответным взглядом передать — все хорошо! Она опустила голову и бодро застучала штампом.

— Получил, сынок?

Отсмеявшись, дядя прошелся по кабинету, выглянул в цех. Как раз вернулись Лигет и мисс Тодд.

— Ну вот, мисс Тодд, последите пока тут за порядком, мы забираем мистера Клайда на некоторое время.

— Конечно, я все сделаю, — мисс Тодд зашла внутрь и по-хозяйски заняла мое место. Стало тоскливо, вернусь ли сюда вообще? Поединок в разгаре и исход очень неясен, Гилберт в ярости.

— Итак, Клайд, мы вас слушаем. Говорите вы красиво, но пока это только слова. Излагайте ваши таинственные соображения. Лигет, останьтесь!

Я подошел к выходу в цех и сделал приглашающий жест. Мы вышли к девушкам и я начал обход.

— Последние недели я наблюдаю, разумеется, не за счет основных обязанностей, за тем, как распределяется рабочее время девушек.

Как раз во время этого вступления я поравнялся с Робертой. Услышав про «последние недели», она сделала круглые глаза от удивления. И прыснула от смеха, поняв, что я делаю. Украдкой показываю ей кулак, она утыкается в воротнички, плечи ее трясутся. Ну, я тебе задам, девчонка…

— Иными словами, я хотел узнать, нет ли неоправданных простоев, замедлений работы.

— То есть, нет ли нарушений дисциплины, не ленятся ли девушки? — дядя остановился и стал присматриваться к тому, как работает Марта. Ты на что там загляделся, а?

— О, нет, проблем с дисциплиной у нас нет и не было.

— Тогда о чем идет речь? — нетерпеливо спросил Гилберт. Интересно стало?

— Речь о том, что я заметил остановки в работе, вызванные не ленью, не нерадивостью.

Делаю паузу.

— Чем они вызваны, Клайд?

И вам стало интересно, мистер Грифитс?

— Болью, дядя.

— Чем?

Он явно обескуражен.

— Болью. Усталостью. Болью в спине и руках, усталостью в глазах.

Гилберт пренебрежительно усмехнулся.

— Тоже мне открытие, работницы устают… Ради этого мы тут тратим свое время?

— Работницы могут уставать меньше и производить больше, их руки могут работать с меньшей болью и не делать остановок посреди рабочего процесса, Гилберт.

И усмешка медленно исчезла с его лица. Резко я… Но пора ставить себя.

— Поясни еще раз насчет остановок работы, Клайд.

Гилберт удивленно посмотрел на отца, я тоже. Он обратился ко мне на «ты». Впервые. Не расслабляться.

— Сюда идет поток воротничков, около ста тысяч в день, так?

Дядя вопросительно взглянул на сына, Гилберт кивнул.

— Очень важно, чтобы процесс был ровным и непрерывным. Каждая работница штампует около четырех тысяч воротничков в день.

Говоря это, я начал неспешно прохаживаться по цеху.

— Рабочий день составляет девять часов или пятьсот сорок минут. Таким образом, средняя поминутная выработка составляет около семи воротничков.

Лигет достал блокнот и ручку, ничего себе проняло. Смелый он, однако.

— Когда работница останавливается хотя бы на минуту, это минус семь воротничков из ее возможной выработки в этот день.

— На сколько останавливается работница в день, ты подсчитал?

Дядя подался вперед, он уже все понял. Ну, девочки, простите. Ничего личного.

— В среднем простой составляет около часа.

Лигет лихорадочно начал подсчет. Он тоже уже все понял. Дядя нетерпеливо посматривает на его блокнот. Я деликатно молчу. Роберта восхищенно на меня смотрит, забыв про всю нашу конспирацию. Кулак показан вторично.

— Более десяти тысяч в день, мистер Грифитс.

Лигет вытирает выступивший на лбу пот.

— То есть мы теряем пятьдесят тысяч воротничков в неделю или двести тысяч в месяц?

Лигет молча кивнул. Гилберт ничего не сказал.

— Не теряем, дядя, — позволяю себе вмешаться.

— А что же?

— Мы их недополучаем. Если бы не этот простой, девушки могли бы вырабатывать больше.

Все, меня тут возненавидят. Ну, дикий мир капитализма.

— Так. Хорошо. Теперь изложи причину простоя и почему бы мне не выгнать всех работниц и не набрать новых, порасторопнее.

Грифитс-старший шумно выдохнул воздух и грозно посмотрел на девчонок. Те дружно опустили головы и постарались уйти в работу. Получалось ни шатко, ни валко.

— Выгонять бессмысленно, новые работницы также будут простаивать этот час.

— Почему же?