Выбор

— Перенапрягаться не стоит. В этом нет ничего хорошего. До завтра!

Егор Андреевич покинул арену, а я вспомнил, что мы с Милой собирались в этот день вместе пообедать. Если бы я задержался на тренировке, вышла бы очень неприятная накладка. Дело в том, что у нас был запланирован не просто обед — у младшей сестры Милы был день рождения, и мы собирались его отметить.

Изначально Мила планировала поехать в этот день домой, чтобы отметить праздник с семьёй, но после неприятной истории с её тайной поездкой в Сочи, моя девушка наотрез отказывалась куда-либо ехать без меня. Я же не мог бросить занятия даже на день. Да и, если честно, к возвращению в Санкт-Петербург я пока не был готов.

Все мои многочисленные попытки отправить Милу одну закончились неудачей. В итоге мы решили отметить день рождения её сестры в Новгороде, в одном из лучших ресторанов столицы. В конце концов, теперь я мог себе это позволить. И разу уж Мила осталась в такой важный для неё день со мной, я решил сделать всё, от меня зависящее, чтобы она об этом не пожалела. На вечер у нас был запланирован поход в театр, и на ночь тоже были большие планы, учитывая, что Глеб всё ещё гостил у родителей.

*****

В имении князя Седова-Белозерского проходило собрание совета «Русского эльфийского ордена». Из десяти постоянных представителей пяти эльфийских родов за столом сидели лишь девять. Старший сын главы рода Самойловых отсутствовал.

— Афанасий Кириллович, — обратился магистр ордена к графу Самойлову. — Позвольте узнать причину, по которой Ваш сын не приехал вместе с Вами.

Старый граф тяжело вздохнул и ответил:

— Вчера утром Борис уехал в Новгород по делам. К вечеру должен был вернуться. С тех пор я его не видел и не слышал. Мне очень жаль, но больше сказать я ничего не могу. Надеюсь, у Бориса уважительная причина для неявки на собрание. Я просто уверен в этом.

— Если я Вас правильно понял, Вы этой причины не знаете? — уточнил магистр.

— Я полагаю, это связано с последствиями нашей неудавшейся операции. Борис сейчас заканчивает всё зачищать. По этим делам он и поехал в Новгород. Но к сожалению, со вчерашнего дня его телефон недоступен.

— Афанасий Кириллович, — неожиданно взял слово глава рода Жилинских. — Давайте называть вещи своими именами — не неудавшейся операции, а проваленной Вашим сыном!

— Я попрошу Вас выбирать слова, Гордей Семёнович! — возмутился Самойлов.

— А я их и так выбираю, — парировал Жилинский. — Только огромное уважение к вашему роду и лично к Вам, Афанасий Кириллович, заставило меня высказаться настолько корректно. И уж, будьте добры, не сочтите это за оскорбление.

Самойлов покраснел, засопел, но не успел что-либо ответить, как слово взял магистр.

— Господа! Сейчас не время выяснять отношения! — громко произнёс Константин Романович. — Гордей Семёнович, наша общая вина в сложившейся ситуации тоже присутствует — не стоило нам так всецело полагаться на молодого графа. Но и отрицать, что он действительно всё провалил, не стоит, Афанасий Кириллович! Что есть, то есть, чего уж тут.

— Борис признал свою вину ещё на прошлом заседании, — сказал Самойлов. — И мы дали ему три недели, чтобы он зачистил всех, с кем хоть как-то сотрудничал. Сегодня он должен был отчитаться о проделанной работе.

— Так, может, он поэтому и отсутствует, что отчитываться не за что? — спросил глава рода Гагариных.

Старый граф Самойлов метнул на Гагарина гневный взгляд, но на конфликт решил не идти и лишь произнёс:

— Никто, кроме Бориса, не знает, что с ним произошло или происходит. Возможно, в этот самый момент он заканчивает зачистку. Я допускаю, что он мог немного не уложиться по срокам, но я уверен, он всё сделает как надо.

— Чтобы было как надо, следует зачистить самого важного свидетеля — Левашова, но насколько я знаю, он в бегах, — сказал магистр Самойлову, а затем обратился ко всем остальным: — Но я соглашусь с Афанасием Кирилловичем. Выдвигать какие-либо предположения до возвращения Бориса Афанасьевича не стоит. Давайте уж дождёмся его. Надеюсь, он отсутствует сейчас по очень уважительной причине и ещё больше надеюсь, что он вернётся из Новгорода с хорошими новостями.

— А я думаю, что он просто сбежал! — неожиданно для всех громко произнёс Николай Константинович Седов-Белозерский.

— Да что Вы себе позволяете, князь?! — возмущённо воскликнул Самойлов. — Потрудитесь извиниться!

— Я предпочту вместо этого объясниться, — ответил Николай Константинович. — За последний месяц Борис трижды приезжал ко мне домой — рассказывал, что не представляет, как и где искать Левашова, спрашивал советов. А во время последнего визита сказал, что он в отчаянии и попросил помощи. Очень специфической. Мне пришлось отказать.

— Какую именно помощь он попросил? — спросил Самойлов.

— Он хотел, чтобы я по-семейному, по-свойски выяснил у магистра, какое наказание может ожидать Бориса, если он не найдёт Левашова. Сами понимаете, эту просьбу выполнять я отказался. Но я предложил привлечь к поискам моего шурина, князя Волошина. У него хорошие связи среди людей. Борис отказался.