Выбор

— И лишь на основании того, что он просил Вас поговорить с магистром, Вы выдвигаете такое оскорбительное обвинение? — спросил Самойлов.

— Не только, — ответил Николай Константинович. — Борис поинтересовался, что будет, если он не сможет найти Левашова до сегодняшнего собрания, и я ответил, что ничего хорошего. Я имел в виду, что ничего хорошего не будет, если такой ценный свидетель, как Левашов, останется в живых. Но Борис, видимо, принял мои слова на свой счёт.

Старый граф Самойлов хотел опять возмутиться, но магистр не дал ему этого сделать. Константин Романович громко кашлянул и ещё громче произнёс:

— Господа! Через неделю состоится внеочередное совместное заседание обеих палат парламента. Кесарь планирует выступить на нём с очередной инициативой. И скорее всего, он предложит утвердить дату референдума по вопросу о восстановлении монархии. Если Романов сможет это продавить, то потом на референдуме бороться с ним будет намного сложнее, нежели сейчас не допустить этот референдум. Ведь мы все понимаем, что монархию Романов реставрирует лишь с одной целью — чтобы взойти на престол. К сожалению, многие эльфы забыли исторические уроки и не видят той опасности, что обязательно будет исходить от императора-человека. Мы должны не допустить этого любой ценой и любым способом.

Магистр дал членам совета переварить информацию и добавил:

— Предстоящее заседание — это проблема поважнее, чем отсутствующий сегодня граф Самойлов или скрывающийся Левашов. У нас есть время, чтобы дождаться возвращения первого и ликвидировать второго. А вот до совместного заседания Дум всего пять дней! Поэтому давайте сосредоточимся на решении главной проблемы!

— Полностью с Вами, согласен, Константин Романович! — поддержал магистра глава рода Уваровых. — Предстоящее голосование по дате референдума — действительно сейчас самая важная проблема. Только вот есть ли у неё решение?

— Есть! — твёрдо ответил старый князь Седов-Белозерский. — Но придётся эти пять дней серьёзно поработать.

*****

Князь Глебов и граф Милютин сидели за столом в комнате для допросов. Начальник столичного департамента Комитета федеральной безопасности отстучал небольшую дробь пальцами по столу и сказал:

— С другой стороны, почему бы и нет? Какие у него ещё есть варианты?

— Нельзя недооценивать человеческую глупость, — ответил руководитель администрации кесаря.

— Тоже верно, но он вроде не дурак.

— Вот сейчас и узнаем.

Отворилась массивная металлическая дверь, и охранник ввёл Егора, проводил его к столу и усадил на стул.

— Сними с него наручники! — велел Милютин охраннику, и тот сразу же выполнил приказ.

Егор с удивлением посмотрел на Ивана Ивановича и потёр запястья. Охранник тем временем не знал, что ему делать. Обычно он сразу же выходил, но оставить пленника без наручников не решался.

— Всё нормально. Подожди за дверью! — сказал охраннику Милютин, и тот покинул комнату.

Едва за охранником закрылась дверь, глава столичного КФБ обратился к Егору:

— Ты сейчас удивишься, то мы решили тебя отпустить.

— Как это отпустить? — не поверив своим ушам, переспросил пленник.

— Вот так — просто отпустить. Нам кажется, что наше общение с тобой зашло в тупик. Мы хотим сотрудничества, а ты отказываешься на него идти. Нам кажется, это от недоверия. И поэтому мы решились на, так сказать, жест доброй воли — мы тебя отпускаем.

— Вот просто так берёте и отпускаете? — спросил Егор.

— Нет, не просто так, — включился в разговор Глебов. — У нас есть одно условие.

— Ну вот с этого и надо было начинать, — пробурчал пленник.

— Ты не раскисай, условие пустяковое, — сказал Родион Степанович. — Я дам тебе телефон, а ты пообещай, что не выбросишь его в течение часа после того, как тебя отпустят.

Сказав это, Глебов достал коробку с новым телефоном, положил её на стол и толкнул в сторону пленника.

— Будете через него за мной следить? — спросил Егор.

Глава администрации кесаря рассмеялся и сказал:

— К чему такие сложности? Хочу напомнить, молодой человек, что ты в течение нескольких часов был в наших руках без сознания. Как минимум мы могли засунуть тебе жучка в задницу, а как максимум наложить магическую метку.

Егор насупился, а Глебов снова рассмеялся. После чего сказал:

— Телефон — это просто телефон. Для того чтобы ты мог мне позвонить.

— Зачем? — поинтересовался пленник.

— Я уверен на девяносто девять процентов, когда ты выйдешь отсюда и в спокойной обстановке обдумаешь наше предложение о сотрудничестве, то найдёшь его невероятно привлекательным.

— И что в нём такого привлекательного?

— Защита от твоих бывших работодателей, — сказал Милютин. — Сохранение жизни. По-твоему, это непривлекательно?

— А где гарантии, что вы меня не обманете?

— Гарантийное письмо на фирменном бланке КФБ с моей личной подписью устроит?

— Ну вот, я так и думал, — вздохнул Егор.